Не грусти, Савельева!
Шрифт:
— Долго не стой, слишком много чести!
— Разумеется, — кивнул Фадеев.
Оставшись в одиночестве, он перестал улыбаться и неосознанно нахмурился: «Савельева, только попробуй не прийти…»
Но та, словно услышав его мысли, намеренно неспешно вошла внутрь, запустив вместе с собой морозную волну и горсть крупных снежинок.
— Опаздываешь, — Матвей старался смотреть ей в лицо, не отвлекаясь на стройные ноги в лакированных ботильонах на чересчур опасных для зимы шпильках.
Света мгновенно заметила его реакцию и, усмехнувшись, высвободилась
— Прям новогодняя ёлочка, — хмыкнул Фадеев ей вслед.
— Ты что, меня ждал? — Савельева с подозрением покосилась на босса.
— Ну, я так понял, чарующая Дарья проиграла битву ветрянке…
— …и нашла себе кавалера помоложе и поперспективнее, — ядовито скривилась Света.
Матвей наигранно схватился за сердце и закатил глаза:
— Выпьем, добрая подружка бедной юности моей, выпьем с горя; где же кружка?
— Дурак, — Савельева оглядывала зал в поисках свободного места.
— Ты идёшь со мной, — шепнул ей Фадеев, мягко прихватив за локоть. — Негоже оставлять нового начальника в одиночестве на торжествах.
— Очень даже гоже, — продолжала тихонько шипеть Света, стараясь не привлекать к ним внимание коллег. — Особенно если новый начальник взмахом карандаша рушит твоё детище!..
Но сияющий жакет играл против неё: практически все присутствующие заметили эффектный наряд и то, как с первой минуты не поладившие Фадеев и Савельева чуть ли не в обнимку продвигались к столу, за которым разместились руководители отделов.
Следующие четверть часа весь состав агентства вымучивал из себя правдоподобные улыбки и бодрые аплодисменты в ответ на традиционно чересчур длинную речь Елисеева. Света, упорно игнорируя знаки внимания Матвея, демонстрировала полное отсутствие желания идти на контакт закрытой позой и сжатыми губами. К словам гендира она не прислушивалась, но и посторонних мыслей в её голове не наблюдалось. Просто где-то между основанием черепа и первым шейным позвонком зрело чувство сожаления о решении всё-таки посетить праздник.
— Ты хочешь прожечь его взглядом? — рассмеялся ей в ухо Матвей. — Моргать не забывай.
Света до боли сжала челюсти, но промолчала.
— …так что, друзья мои, предлагаю поднять бокалы… — обнадёжил всех скорым завершением своего монолога Елисеев.
— Какого чёрта ты до меня докапываешься? — Савельева не выдержала и наконец-то перевела взгляд на причину своего бешенства.
Фадеев в этот момент быстро поднял глаза с её агрессивно-алых губ и уже было попытался ответить, но его реплика утонула в бурных аплодисментах и нестройном хоре восторженных голосов: Елисеев завершил речь и уселся прямо напротив странно переглядывающейся парочки. Ведущий вечера щедро выделил присутствующим десять минут на трапезу и пригласил на сцену финансового директора, следом за ним слово взял коммерческий.
Всё это время Света цедила бокал красного сухого вина, гадая, когда случится второй тост Елисеева, чтобы она могла со спокойной совестью уехать домой.
«Я жду два селфи, Савельева!» — завибрировал её телефон рядом с тарелкой. Света перевернула его дисплеем вниз и, закатив глаза, покачала головой.
После ещё одной небольшой передышки к микрофону пригласили нового руководителя проектного отдела, и Савельева без зазрения совести открыла чат с Кэт:
— Остался один тост Елисеева.
— Это тебе ещё час минимум терпеть!
— Нет, я с ним за одним столом. Надеюсь, он брякнет что-нибудь в ближайшие минут десять.
— Читерша!
— Я не виновата. Фадеев заставил сесть с боссами.
— Фадеев??? Вы же терпеть друг друга не можете?! Или…?
— Он решил поиздеваться. Говорю же, это месть за прошлое. А ты не верила.
— Сочувствую, Свет. Держись. И делай фотки!
— …поблагодарить за самоотверженность, проявленную ею во внезапно скосившую наш коллектив эпидемию ветрянки. Если бы не Светлана и её высочайший профессионализм…
Савельева, услышав своё имя и красноречивое покашливание гендира, резко подняла взгляд на сцену. Матвей продолжал что-то говорить про ценность её отдела, желал скорейшего выздоровления заболевшим и смотрел на неё с искренней благодарностью.
«Лицемер… — Света втянула носом воздух и сжала губы. — Оскароносный лжец и интриган. А ведь я, дура, повесила на себя чувство вины. А заодно и венец безбрачия, блин! Как можно быть таким?!»
Она с подозрением глянула поверх кромки бокала на Елисеева, но тот на сладкие лживые речи Матвея отреагировал спокойно.
«Какого х… лешего?! Вы сговорились? Что происходит?» — пока мысли Савельевой хаотично метались по внутричерепному пространству, сбивая друг друга, Фадеев закончил монолог, поблагодарил коллектив за тёплый приём и поздравил всех с Новым годом.
Настал черёд развлекательной программы, а Света практически умоляюще воззрилась на гендира в надежде, что тот наконец-то скажет тост для сидящих за его столом. Но Пётр Сергеевич с большим аппетитом уплетал горячее блюдо и пялился в телефон. Вернувшийся на своё место Матвей чокнулся со всеми управленцами и под конец аккуратно коснулся своим бокалом Светиного:
— А ты не будешь выступать с речью?
— У меня выступалка ещё не выросла, — буркнула она в ответ, отодвинула стул и устремилась в дамскую комнату.
Чтобы никого не смущать, Савельева закрылась в кабинке и, прислонившись к дверце спиной, прикрыла нывшие от напряжения глаза: «Всё возвращается… Рано или поздно. Сама виновата!»
В тот вечер, узнав о всё-таки сделанном аборте, Фадеев наорал на неё по телефону. Света бросила трубку и от страха встречи с ним судорожно собирала свои скромные пожитки, лишь бы успеть убраться из квартиры до его возвращения. Матвей безостановочно названивал, застряв в самой грандиозной пробке того года, когда стояла, казалось, вся столица. Потом настрачивал: