Не имея звезды
Шрифт:
30 октября 1991г. Хогвартс.
— И тогда великий гоблин Гнилозуб поднял оденец, выкованный в крови его предков, сверкающий подобно отраженному лучу полуденного солнца, острый, как первая любовь, поразившая сердце сельского пастушка. И опустил он его на голову врага заклятого, врага страшного, врага бесчестного, врага хитрого и подлого. И отразил враг меч великого гоблина Гнилозуба щитом своим, огромным, словно гребень скалы, отколовшийся в шторм, крепкого, как стены златокупольной Трои. И сделал шаг назад великий гоблин Гнилозуб, но не померкла отвага в сердце его, не залился он позорным страховым потом, а лишь крепче сжал меч свой, острый как...
«Держись, братан, — думал Герберт. — Осталось немного, совсем капельку».
— И был страшен тот бой. Ни одна из сторон не желала отступить, не желала отдавать врагу ни пяди священной земли. Земли их предков, заботливо взращенной, как взращивает
«Нет, я не выдержу, это невозможно выдержать!» — буквально плакал один голос.
«Терпеть. Терпеть!» — надрывался другой.
— И тогда поднялась волна гнева в душе великого гоблина Гнилозуба. Сжал он оденец свой со страстью пылкого любовника, многие декады не видавшего любовь жизни своей. И применил великий гоблин Гнилозуб тайное знание его рода. Знание страшное, знание опасное. И отразил враг то знание, знанием своим, знанием бесчестным...
И тут прозвенел школьный колокол.
— Heeeeeeeeeell yeaaaaaaaah! — выкрикнул Герберт, резко поднимаясь со скамьи.
Повсюду в этом сонном царстве, которое вы всегда сможете найти, посетив урок Истории Магии, просыпались люди. Вряд ли кто-то из них сможет отчетливо сказать, проснулись они от адского вопля своего однокурсника или от колокола, который звенел в начале и в конце каждой пары. Радостный Герберт, сдергивая скотч, приклеивший веки к бровям, покидал письменные принадлежности в тертую, с потрескавшейся кожей сумку и первым вылетел в коридор. Там он приложил ладонь к носу, дыхнул и уважительно кивнул. Спустя пару минут из кабинета стали выбираться заспанные и сонные слизеринцы и гриффиндорцы. Уж в чем они были солидарны, как, впрочем, и вся школа, так это в том, что не спать на уроках Бинса невозможно. А исключения в виде двух вороньих ботанов и двух ботанов грифов (Перси и Гермиона), и еще ботана Хаффлпафа (Седрика Диггори), лишь подтверждают правило. Поэтому, когда Лаванда Браун поспорила с Гербертом, никто не верил в победу последнего, пророча ему участь раба на неделю, что было условием поражения. Рядом с Гебом уже собралась немалая толпа из почти двадцати человек.
— Ну, Гермиона, — ухмылялся Геб. — Скажи Лаванде, спал я или нет.
Браун, миловидная девчушка с яркими, карими глазами и уже намечающейся фигуркой, сострила умоляющую мордашку. Но главная заучка была непреклонна.
— Нет, — словно обрубила Грейнджер, недовольная тем, что её втянули в это ребячество. — Не спал.
— Ладно, — сокрушенно помотала головой Браун, но все девушки, стоящие рядом, подметили, как та улыбается. — Проиграла, значит, проиграла.
Подойдя к Лансу, девочка поднялась на цыпочки и уже собралась было чмокнуть мальчика в щеку, но Геб резко развернулся на пятках, и поцелуй пришелся в губы. Длился он недолго, но парень был доволен нехитрой шуткой. Правда, через мгновение чей-то острый кулачок впечатался ему в ребра.
— Дурак! — выкрикнула покрасневшая Браун, глаза которой, впрочем, светились явным удовольствием от маленького прикола.
Парни смотрели на слизеринца с явной завистью, а Драко — с презрением, под которым была прочно скрыта все та же зависть. Девушки глядели на Браун с завистью, хотя Гермионе, казалось, было пофиг все, что напрямую не касалось учебы и выполнения домашнего задания.
— Возможно, теперь ты не будешь храпеть на уроке, — прокомментировала отличница ситуацию.
— Я не храплю! — возмутился Геб. — Но даже не надейся, что я опять пойду на подобный подвиг. Даже поцелуи всех девчонок школы не заставят меня так мучить свой бедный слабый организм, — Ланс притворно всхлипнул и тут же, выпрямившись, снял иллюзорную шляпу и поклонился. — Я склоняюсь перед вами, миледи, ваша стойкость не знает равных. Чары Бинса соскальзывают с вас как с гуся вода.
— Позер, — фыркнула Грейнджер и, обняв учебник по трансфигурации, словно тот был скрижалями Завета, отправилась дальше по коридору, отчетливо чеканя шаг.
Народ, кто смеясь, кто перешептываясь, двинулся следом. Между первыми уроками была слишком короткая перемена, которой хватало как раз на то, чтобы добраться до следующего кабинета, а опаздывать к Железной леди не хотел никто. Браун, стрельнув глазками на Ланса, который уже пожалел о маленькой авантюре, догнала свою подругу — одну из близняшек Патил и, хихикая, скрылась за поворотом. Герберт остался один рядом с кабинетом, в котором профессор-привидение летало по кругу, что-то
Первая неделя была самой, как бы сказать, ошеломляющей. Уже на следующее утро Герберт, сидя за столом своего факультета в той самой зоне отчуждения, начал сильно сомневаться в разумности волшебников. Ну, а как иначе? Не успел он десть свою овсянку, как в окно начали влетать совы. Нет, ну ладно бы, они после трапезы почту приносили, но не прямо же во время процесса поглощения пищи! А ну как нассут или насрут прямо в тарелку? Ну да ладно, зато парнишка получил-таки свой подарок. Дамблдор вместе с огромной пичугой прислал ему талмуд с таинственным названием «Нумерлогия. Составь свое заклинание». Но на этом приятности не заканчивались, так как в посылке оказалась вторая книга. Она была не так велика, всего странниц триста, и называлась «Руны». А в приложенном письме Дамблдор объяснил, что эти два труда нельзя читать по отдельности, иначе это будет Сизифов труд. Мальчик поблагодарил доброго дедана счастливой улыбкой и кивком головы, а тот незаметно поднял бокал, показывая, что благодарности приняты. Но начать изучение мальчику не было суждено. Во-первых, открыв книгу, он увидел огромную фигу. На осознание лишь первой главы, он истратил десять футов пергамента, две чернильных банки, и кучу времени. А запомнил всего три формулы и решил лишь два задания. В общем, предмет оказался хоть и жутко интересный, но архисложный. Так что парень решил не торопиться, идти потихонечку, а на третьем курсе обязательно взять в дополнительные предметы Нумерологию и Древние Руны.
Впрочем, была и другая причина. Из-за того, что на факультете не нашлось ни единой души, которая бы не жаждала немедленной смерти «паршивой грязнокровки», мальчик, дабы не обострять ситуацию и не лезть на рожон, все свободное время проводил в библиотеке. Там он читал редкую художественную литературу, попадающуюся на полках, и разные учебники, которые упоминали в своих лекциях профессора. Ну, а лекции эти сначала ошарашили парня, а потом огорчили. Он-то, сидя в комнате в Дырявом Котле, полагал, что приедет и тут же обделается на практике, но где была практика и где были первокурсники! Когда первые лекции буквально на каждом предмете были посвящены технике безопасности, Геб начал понимать, что что-то здесь не так. Потом, правда, началась практика на Зельеварении, никогда не бывающая скучной благодаря добряку Невиллу, готовому взорвать котел по первому требованию высших сил. Ну, а еще благодаря тому, что сальноволосый ублюдок не мог упустить шанса опустить Поттера. Когда тот грыз его на тему бездарности, тупости и слабоумия, Геб тихо посмеивался про себя. Нет, не из злорадности, а просто потому, что уж очень колкие и язвительные обороты использовал зельевар. Но когда тот начинал поливать грязью погибшего отца очкарика, Герберт тих выл, опять же — про себя. Нет, не из сожаления к Поттеру, а просто потому, что, будь сальноволосый сейчас в приюте, ему бы все проходы прочистили, зубы повыбивали, а потом зарыли бы с головой в яму с дерьмом. Такого себе не позволяли даже самые отмороженные из приютского персонала: родители — это святое, а уж погибшие родители... Нет, Снейп действительно был полным и безоговорочно конченным ублюдком, если позволял себе такое. Единственное, чего не понимал Геб, так того, как Поттер может спокойно все это сносить. Попробуй зельевар сказать подобное Лансу, и он мгновенно обзавелся бы новой дыркой в районе пуза. Но время шло, а Снейп держал с Лансом холодный нейтралитет. Он не доставал мальчика, а мальчик не доставлял никаких неудобств и проблем.
Потом были полеты, на которых все тот же Поттер успел нехило отличиться и даже загреметь в сборную своего факультета по квиддичу, чем вызывал зависть всех мальчишек от мала до велика. В том числе и Геба. Ланс уважал спорт, а уж первый полет на метле вызвал у него целую бурю эмоций, тем более что мадам Трюк отметила его способности в этом деле. Следом шла Травлогия, на которой так же нельзя было зевать, а то какой-нибудь особо ретивый куст оттяпает вам палец, или что-нибудь более важное. И за всеми этими перипетиями Ланс не особо замечал, что на уроках ЗоТИ, Трансфигурации и Чар они проходят лишь общую теорию и бесконечно разучивают основные взмахи палочкой, а также правильное произношение некоторых латинских корней и целых слов. Почему в Хогвартсе попросту не ввели урок латыни, мальчик так и не понял.