Не имея звезды

Droi

— Молчать! — прошипел Снейп своим фирменным тоном и все тут же замолкли.

Зельевар взмахнул палочкой, и Герберт отлепился от стены. Впрочем, мальчик не стал бросаться на сальноволосого ублюдка, который явно попустительствовал своему крестнику. С его отмашки Малфою было позволено уйти с урока. И неужто этот долбанный телепат не понял, в чем дело? Конечно, понял и решил подстраховать змееныша, и именно поэтому так вовремя оказался в этом коридоре. И все же мальчик, вместо того чтобы сорваться в бой, полностью погрузился в эти новые для себя ощущения. Раньше он никогда так сильно не ощущал этот жар. Казалось бы, ему

должно быть больно, он должен был выть, словно закипает кровь, должен был стонать, словно горит кожа и плавятся кости. Но нет, он не чувствовал этого, но и не чувствовал удовольствия от жара, он лишь знал, что так и должно быть. Это пламя внутри... оно было родным и ... правильным.

— Ланс, что за заклинание вы использовали, несносный мальчишка?!

— Это было не заклинание, — опять встряла Гринграсс. — Он ударил Драко ножом.

— Ножом? — Снейп был удивлен. — Дайте мне этот нож, Ланс.

— Нет.

— Немедленно, Ланс! Если не хотите б'oльших проблем!

— Нет.

— Ланс, — Снейп был готов порвать наглого мальчишку. — Либо вы мне отдаете нож, либо я назначу вам месяц отработок.

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Месяц отработок, — пожал плечами Герберт, сдерживая этот внутренний огонь. — Мне не сложно.

Некоторое время Снейп сверлил глазами Геба, который старательно отводил взгляд. Потом мелькнула черная вспышка вскинутой палочки профессора.

— Accio нож!

И тут время будто замедлилось. Герберт явственно ощущал, как нарастает напряжение в руке, сжимающей бабочку. И вмиг решение пронзило разум босоты. Со свистом взлетела палочка, рассекающая воздух в четкой вертикальной линии.

— Protego! — крикнул мальчик, и нож, дернувшись, стался в руке. Щит был слабый, его даже не было видно, тогда как у других он обычно являлся в виде немного прозрачной серебряной стены, словно из листа папируса. Но и этого хватило, чтобы неумелый в ЗоТИ парнишка отразил бытовые чары. Но время все еще не ускорялось, а Герберт чувствовал, как ненависть превращается в гнев, как жаркое пламя вспыхнуло сверхновой, и по венам заструился лавовый пожар.

«Они посмели забрать музыку, — думал пьяный от ярости Геб, — а теперь хотят отобрать Рози!»

И лишь подумал он о семье, о подарке, который хотел отнять этот ублюдок, как все пламя, бушующее в нем, разгоняемое горячим сердцем, устремилось в правую руку.

— Incendio! — вскрикнул Герберт, чувствуя, как жар уходит из тела в палочку и вырывается наружу.

Огромный ревущий поток пламени, вырвался из палочки мальчика. Это было буквально горизонтальное огненное торнадо в полметра диаметром, готовое пожрать все на своем пути. И было оно направленно исключительно на Снейпа. Скорее всего, тот бы его отразил с той же легкостью, как и назойливого комара. Но никому этого уже не узнать. Мелькнула фигура карлика — и ревущее ярко оранжевое пламя исчезло, осыпавшись красными искрами. Звенел колокол, а рядом со Снейпом стоял пораженный профессор Флитвик, держащий в руках палочку. Он смотрел на Герберта не с осуждением, а с явным волнением и беспокойством.

Парнишка уже хотел спросить «Чего?», как слабость, страшная слабость докатилась до него. Ланс покачнулся и уставился прямо на сверкающий доспех. В нем отражалось бледное лицо пальчика, по которому текли струйки крови. Алые змейки бежали из глаз, ушей, рта и носа, заливая одежду кровью.

Герберт покачнулся еще раз и, услышав далекое эхо, упал на пол. Боли от падения не было, да и, вообще, вокруг ничего не было, только густой затягивающий мрак. Герберт потерял сознание.

12 ноября, Хогвартс, больничное крыло

В больничном крыле, несмотря на поздний вечер и полное отсутствие пациентов, что редкость, столпилось немалое количество профессоров. Железная Леди сидела на стуле, внимательно изучая обычный нож-бабочку. Снейп, дистанцировавшись от остальных, просто ждал какого-нибудь вердикта. Флитвик, сидя на краюшке кровати пациента, сокрушенно мотал головой, будто коря себя за что-то. Дамблдор же, пожевывая лимонные дольки, гладил феникса, примостившегося у него на коленях. Ну, а мадам Помфри, озабоченно поправив челку красивому мальчику, пребывающему в магической коме из-за полного истощения, в очередной раз добавила в капельницу особый раствор.

— Но это самый обычный нож! — проговорила МакГонагалл, положив бабочку на тумбочку рядом с палочкой. Которую, кстати, проверили на последние заклинания, выяснив, что в последнее время мальчик, как проклятый, тренировал продвинутую трансмутацию и простейшие щитовые чары.

— У меня нет оснований не верить своим студентам, — прошипел Снейп. — Если они сказали, что Ланс ударил ножом, значит, именно так и было.

— Я этого и не говорила, Северус. Мои тоже настаивали на версии с ножом. Но нельзя обычной железкой оставить рану, которую не затягивает Эпискеи.

— Значит, мальчик все же изучает Темную магию, — процедил зельевар. — А я ведь говорил вам, Дамблдор, что нельзя позволять мальчику учиться на Слизерене. Что вам стоило убедить шляпу отправить его к хаффлпафцам?

— Нельзя лишать людей свободы выбора, — покачал головой директор.

— Свободы выбора, — сплюнул Снейп. Казалось, ему претит сам факт пребывания среди свих коллег. Котлы ему явно дороже. — На Темного Лорда этот заносчивый юнец не тянет, но обычным маньяком по типу Грейбека вполне стать может. Его стоит исключить, пока дело не приняло слишком острый поворот.

Впервые в жизни профессор МакГонагалл не поспорила с деканом противоборствующего факультета, когда речь зашла об исключении кого-либо из студентов.

— Не спешите с выводами, Северус, — покачал головой Флитвик. — У магии существует слишком много чудес, чтобы исключать за них.

— Рассеченное тело ученика вы считаете чудом?!

— Извините, Северус, я уже стар и, может, даже подслеповат, но я не видел никакой расчленёнки. Маленькая царапина — да, но не более.

— Да он его убить собирался!

— У мальчика сложный характер и не детское мировосприятие, — заметил мастер Чар. — Он не станет обходиться словесными перепалками или кулачными боями.

— Вы ему слишком сильно потворствуете, — укорила старого друга Минерва.

— Что ж, как говорят маглы, если не я, то кто? — философски пожал плечами полурослик.

Некоторое время в больничке висела давящая тишина, прерываемая лишь клекотом довольного феникса. За окном полная луна, выглядывая из-за черных туч, порой выхватывала высокие фигуры, стоящие вокруг белой койки. У мадам Помфри не было голоса в этом споре, но будь он у нее, она бы сделала все, чтобы этого безмятежного бедного мальчика с кучей шрамов на теле оставили в покое и дали ему просто жить.