Не искушай меня
Шрифт:
Де Гренье тоже встал.
– Я не знаю. И мне, если честно, все равно. Я беспокоюсь только о вас. Вы оказались невинной жертвой и лишь потому, что связали себя с Сен-Мартеном.
– Я не мыслю своей жизни без Филиппа.
– А когда он умрет? – Виконт, дрожал от возмущения. – Что тогда?
– Вы хотите сказать, что, исчезнув из его жизни, я могу спасти его?
– Такое возможно. Дежардан считает, что ваш уход от Филиппа может умилостивить того, кого он называет Эспри. Ваш уход даст ему возможность отыскать документы, и, возможно, весь этот кошмар закончится.
– Эспри… – Маргарита выбежала из гостиной
– Позвольте мне вам помочь.
– Вы уже помогли, и я вам за это благодарна. – Маргарита посмотрела виконту в глаза. – Я не могу обременять вас еще больше.
Гневные складки между бровями разгладились. Красивое лицо его казалось умиротворенным, взгляд лучился теплом и лаской.
– Вам самой не выпутаться.
– У меня есть украшения…
– Боже мой! – презрительно поморщился де Гренье. – Вам на эти побрякушки не прожить.
– Нет, – согласилась Маргарита. – Но вырученных денег мне хватит, чтобы продержаться до того момента, как Сен-Мартен поправится и разрешится проблема с документами.
– Если он доживет до утра, то только милостью Божьей. Маргарита почувствовала, как кровь отхлынула от лица. У нее кружилась голова, ноги едва держали ее. Она вцепилась в спинку кресла, но де Гренье взял ее под руку и заставил сесть.
– Вы нездоровы, – сказал он.
– Мне надо отдохнуть. Я думаю, вы понимаете, что я сейчас чувствую?
Виконт, казалось, хотел возразить ей, но лишь спокойно сказал:
– Мое прежнее предложение остается в силе.
Виконт подошел и сел рядом. Он схватил ее за руку, что неподвижно лежала на столе. Маргарита заглянула в его глаза и прочла в них сочувствие.
– Я не могу обсуждать эту тему сейчас. – Даже думать о такой перспективе ей было тошно. Жить без Филиппа? Провести жизнь с другим мужчиной невыносимо!
И все же дальнейшие события дня приняли еще более зловещий оборот, тогда как казалось, что все худшее уже случилось.
Кто-то настойчиво постучал в дверь. Маргарита обернулась и увидела Сели, теребящую края фартука.
– Мадемуазель, можно вас на минутку? Пожалуйста.
Маргарита вышла в коридор. Сели дрожала. Зубы ее стучали. Маргарита похолодела от страха.
– В чем дело? Что случилось?
У Сели глаза были красные, и нос тоже.
– Повар приготовил похлебку для прислуги. Я опоздала…
У Маргариты нервы были на пределе. Терпения ее не хватало на то, чтобы слушать всякую чепуху. Она схватила Сели за плечи и тряхнула.
– Что случилось? Он умер?
– Они все умерли! – завопила служанка. – Повар, лакеи… Они все мертвы! Все как один!
Де Гренье со всех ног выбежал из гостиной и бросился через холл к черному ходу. Маргарита последовала за ним, не вняв увещеваниям Сели. Сердце ее стучало так, словно хотело вырваться из груди. Виконт оказался на кухне чуть раньше. Он выругался, обернулся, схватил Маргариту за плечи и потащил назад.
– Яд, – угрюмо констатировал он, прижимаясь губами к ее уху.
Земля качнулась под ней, и она провалилась в черноту, в спасительное небытие.
Глава 1
Франция, Париж
1780 год
Он был из тех мужчин, что умеют покорить женщину силой одного взгляда.
И сейчас он смотрел на нее.
Линетт Байо смотрела на прославленного Саймона Куинна с той же дерзостью, с какой он сейчас разглядывал ее. Она и не думала отводить глаза, любуясь иссиня черной гривой его волос и яркой синевой глаз.
Куинн стоял, прислонившись к рифленой колонне в бальном зале баронессы Орлинды, скрестив на груди руки. Он казался одновременно расслабленным и настороженным – противоречивое сочетание, которое сразу бросалось в глаза. Эту странность Линетт подметила в нем еще раньше – когда впервые увидела его, проезжавшего верхом по освещенным лунным светом парижским улицам. Сегодня он был одет в темные оттенки синего и серого – весьма элегантное сочетание, которое, по мнению Линетт, очень ему шло. На балу царила чувственная атмосфера – свечи источали пряные восточные ароматы, кушетки кокетливо прятались за ширмами, декорированными под раскидистые деревья, даже слуг одели в туники, соблазнительно обтекавшие обнаженные тела. И в этой атмосфере неги и чувственности Куинн, сама строгость и простота, невольно притягивая взгляд, заметно выигрывая на фоне тех, чьи наряды, позы и манеры раздражали откровенной развращенностью.
Что касается Линетт, то ее облик также контрастировал с обстановкой. Она была в белом платье с пышными юбками, украшенными кремовыми бантами и серебряной тесьмой. В сочетании с ее сливочной кожей, светлыми волосами и рубиновой полумаской ее наряд составлял ансамбль, привлекавший всеобщее внимание.
И его в том числе. Они не были представлены друг другу. Линетт узнала его имя, подслушав разговоры тех, кто находился рядом. С живым интересом она прислушивалась к шепоту дам, передающих друг другу сплетни о его похождениях и сомнительном происхождении. Он стоял в одиночестве в дальнем конце зала. Женщины его обожали, мужчины – по понятной причине – сторонились. У него не было ровным счетом ничего, что могло бы составить ему репутацию в обществе: ни титула, ни богатства, ни безупречной нравственности. За ним стоял лишь его богатый опыт в амурных делах, и его присутствие на балу объяснялось лишь причудами склонной к экзальтации вдовствующей баронессы, любившей шокировать общество. Он присутствовал здесь в качестве пикантной новинки, и, казалось, он неплохо чувствовал себя в этой роли. У Линетт было все то, чего был лишен Саймон Куинн, – титул, богатство, достойное воспитание, но отчего-то, глядя, на него, она испытывала странное чувство родства с ним. Несмотря на вполне осознаваемую нелепость своего желания, она едва противилась искушению подойти к нему и встать рядом, разделить ту укромную нишу, что он занимал.
Куинн был высоким мужчиной, высоким и крупным. С широкими скулами, квадратным подбородком и прямым точеным носом. Крутой изгиб бровей вразлет придавал ему несколько надменный вид, но длинные густые ресницы смягчали резкие черты. Но для Линетт самым притягательным в его лице был его рот. Когда эти губы, не слишком полные и не слишком тонкие, как сейчас складывались в улыбку, от него нельзя было оторвать глаз. Ей хотелось лизнуть эти губы, попробовать их на вкус, почувствовать, как они скользят по ее коже.