Не искушай меня
Шрифт:
Погруженный в раздумья, Филипп ехал, не разбирая дороги. Красота парижского вечера не радовала его. Он ее попросту не замечал, как не замечал ничего вокруг. До сих пор он по праву гордился умением выстраивать логические цепочки, сопоставляя факты, и рассчитывать свои действия на несколько шагов вперед. Но сейчас у него было такое чувство, что он упустил ключевое звено цепи. Незнание всегда грозит опасностью. Ладно бы, если бы опасность грозила ему, но как быть, если из-за его ошибки пострадает Маргарита? Конь Филиппа прекрасно знал дорогу к дому Маргариты,
Вокруг куда-то спешили прохожие. Торговцы толкали свои тележки. Обычная, спокойная жизнь с ее мерным течением. Откуда здесь взяться опасности?
Интуиция не обманывала Сен-Мартена. Он чувствовал, как сгущаются тучи над его головой. Но он привык подчиняться доводам рассудка. Де Гренье предупредил Маргариту о грозящей ей опасности, следовательно, он должен принять все меры к тому, чтобы оградить ее от возможной беды. И эти меры были приняты. Но маркиз Сен-Мартен действительно кое-что упустил из виду. Стоило ему хоть на краткий миг взглянуть на происходящее под иным углом и допустить, что его самого могут использовать как инструмент давления на Маргариту, а не наоборот, он бы утроил бдительность. Но увы, такая мысль не пришла ему в голову, и, завернув за угол на безлюдную улицу, он оказался совершенно не готовым к тому, что ждало его за тем поворотом. Филипп был сбит с коня мощнейшим ударом в грудь, и при этом он даже не попытался себя защитить. Он упал навзничь, ошеломленный, растерянный, судорожно глотая воздух, уставившись в синее небо. Он даже не успел толком осознать, что с ним произошло, когда небо закрыли нависшие над ним черные тени. Его окружила толпа разбойников. Последовал один удар сапогом в бок, за ним другой. Ребро хрустнуло. Сен-Мартен слышал этот хруст. Еще удары. Крики. Смех. Боль. Агония.
Филипп молил Всевышнего дать ему силы перевернуться на бок и сгруппироваться, защищаясь от ударов, но тело отказывалось ему повиноваться. Его продолжали избивать. Глаза застил туман.
И тогда наступило милосердное забвение.
– Почта, мадемуазель.
Маргарита подняла глаза от списка продуктов, которые предстояло закупить на неделю, и увидела на пороге дворецкого. Она жестом пригласила его войти и отложила в сторону перо и бумагу.
– Спасибо, – пробормотала она, протянув руку к конверту, что лежал на серебряном подносе сверху.
Она просматривала почту невнимательно, ибо все мысли ее были о Филиппе, о том, что последние дни он отдалился от нее, стал чужим. Маргарита по настоянию Филиппа жила в этом доме как под домашним арестом. Ей не позволялось выходить в город даже на короткое время. Филипп специально нанял охранников, чтобы те смогли ее защитить, если будет такая необходимость. Почта, что ей приносили, была единственной ниточкой, связывающей Маргариту с внешним миром.
И тут Маргарита увидела конверт с черной печатью.
Ей мало кто писал. Мать и отец от нее отказались. Сестры писали нерегулярно и мало. Но на конверте было выведено ее имя, а не Филиппа.
Аккуратно разрезав конверт, она достала лист бумаги, на котором энергичным, с сильным нажимом почерком было выведено несколько строк. Растерянность Маргариты росла по мере того, как она читала послание.
У Сен-Мартена есть два пути. Выбрать вас или выбрать жизнь. Я знаю, какой выбор он сделает. Вопрос в том, какой выбор сделаете вы.
Эспри.
Маргарита нахмурилась и вызвала дворецкого. Когда он пришел, она спросила:
– Кто доставил это письмо?
– Его принес конюх. Я спрошу.
Маргарита кивнула и стала ждать, перечитывая загадочное послание и изучая странную печать.
– Он не помнит, – сообщил дворецкий, вернувшись через пару минут.
– Странно.
– Мадемуазель, у двери вас ждет курьер, просит, чтобы вы его приняли.
По спине Маргариты побежал холодок страха.
Она тщательно сложила послание и положила его на стол. Слуга отодвинул ее стул, она встала, тщательно разгладила складки на муслиновом платье. Маргарита медлила. Несколько дней кряду нервы у нее были на пределе, и странное письмо вкупе с не менее странной забывчивостью конюха усилили тревогу.
Обойдя вокруг стола, Маргарита вышла в коридор, а оттуда в холл, где ждал ее посетитель.
Каждый шаг давался ей с большим трудом. Волосы на затылке встали дыбом. Теперь ей угрожали напрямую. Но, каким бы тревожным ни было ее положение, она знала, что для Филиппа ситуация стократ хуже. Если бы только они могли понять, в чем состояла суть проблемы.
– Добрый день, мадемуазель Пиккар. Маргарита остановилась на последней ступени лестницы, в нескольких шагах от курьера.
– Меня послал к вам виконт Дежардан.
У Маргариты от волнения свело живот.
– Я вас слушаю.
Курьер повел плечами. Он явно нервничал. Маргарита застыла от страха. Помимо многозначительного жеста, выдававшего его нервозность, были и другие, не менее красноречивые знаки беды: одежда курьера была порвана и вся в темных расплывшихся пятнах, подозрительно напоминавших пятна крови, волосы растрепаны.
– Несколько часов назад на маркиза Сен-Мартена было совершено нападение, – угрюмо сообщил курьер.
– Нет! – воскликнула Маргарита и схватилась за перила лестницы, чтобы не упасть.
– Он серьезно пострадал. Его перевезли к нему в дом, где ему оказывается помощь, но, по всей видимости, состояние его крайне тяжелое. Виконт Дежардан хотел, чтобы вы об этом знали.
Комната закружилась перед глазами. Маргарита судорожно хватала ртом воздух, борясь с тошнотой. Грудь сдавило, она боялась вот-вот потерять сознание.
– Чтобы я знала, – повторила она. Перед глазами ее стояло то письмо, которое она оставила лежать на столе в столовой.
Первым ее побуждением было бежать к Филиппу, чтобы быть рядом, чтобы вернуть его к жизни, ухаживать за ним, заботиться о нем. Но она не могла быть рядом. С ним была его жена, она будет заботиться о нем на правах законной супруги.
Господи…
Ноги отказались ее держать, и она опустилась на мраморный пол, ослепнув от набежавших слез. Дворецкий бросился к ней, но Маргарита остановила его, выставив перед собой руку.