Не искушай меня
Шрифт:
– Я не могу понять, почему он не хочет тебя заменить, – жалобно протянула Маргарита, заискивающе глядя ему в лицо, пытаясь угадать, что же на самом деле он думает. – Каким бы хорошим агентом ты ни был, наверняка найдется другой человек, способный выполнять твою работу.
Филипп плотно сжал губы. Ответил он не сразу.
– Кому ты поверишь: мне или де Гренье?
– Я должна выбирать между его словами и твоим молчанием?
– Да.
Первой реакцией Маргариты на его «да» была злость Его самонадеянность, его высокомерие раздражали ее, но гнев прошел так же быстро; как и возник, и она тихо рассмеялась.
– Как у тебя это получается? – спросила она, качая головой.
Он поймал выбившийся из прически припудренный локон и нежно потер его между пальцами. Когда он заговорил, голос у него был низкий и чувственный.
– Что именно?
– Быть незаменимым. Весь день я корила себя за то, что ответила тебе согласием и тем самым поставила себя в весьма сомнительное положение. В этом мире у меня ничего нет, кроме твоей благосклонности, и уверенности, что я могу на твою благосклонность рассчитывать, тоже нет. А теперь другие люди, весьма влиятельные, наделенные властью, используют это влияние и власть для того, чтобы нас разлучить, а я ничего не могу сделать, чтобы предотвратить беду или удержать их от этого шага. – Она положила ладони ему на грудь, перебирая пальцами кружевное жабо его сорочки. На него было приятно смотреть одетого, полуодетого, раздетого. – И вот ты стоишь тут, упрямо не желая раскрывать свои секреты, а я тебя все равно хочу.
– У меня нет от тебя секретов. Я все тебе рассказал. – Филипп перехватил руку Маргариты и переплел ее пальцы со своими. Повернувшись к двери, он потащил ее за собой.
– Ты не сказал мне, что они продолжали давить на тебя, настаивая, чтобы ты меня бросил.
– Потому что мне на них наплевать.
Он отпустил ее только тогда, когда они оказались в смежной со спальней маленькой гостиной. Сен-Мартен подошел к окну и отодвинул штору, выглядывая на улицу. Солнце садилось. Скоро наступит ночь. Год назад солнце в закате было знаком, что пора начинать готовиться к выходу в свет, к ночным развлечениям. Теперь впереди их ждал лишь ужин и тихий вечер вдвоем. Для Маргариты этого было достаточно. А вот для него?
– Я чувствую твои сомнения даже отсюда, – сказал он, повернувшись к ней лицом. – Что он тебе предложил?
За тот год, что она провела под одной крышей с Филиппом, Маргарита многому научилась. Она знала, как сделать его ручным. И это знание придавало ей уверенности, что Филипп ни в чем не может ей отказать, если видит ее нагой.
Маргарита повернулась к нему спиной и, взглянув на него через плечо, увидела, как вспыхнули его глаза. Он медленно направился к ней.
– Лучше бы ты спросил, чего он мне не предложил Филипп принялся расстегивать обтянутые тканью мелкие пуговицы платья.
– Как пожелаешь. Так чего он не предложил?
– Своего сердца.
Сен-Мартен замер. Маргарита слышала, как он выдохнул.
– Я мог бы заключить с тобой договор, Маргарита. Я мог бы низвести наши отношения до условий товарообмена. Тогда ты могла бы чувствовать себя более защищенной.
– Или я могла бы чувствовать себя шлюхой.
– Именно поэтому я не делал тебе такого предложения вплоть до настоящего момента. – Он положил ладони ей на плечи, надавил на них и развернул ее к себе лицом. Он смотрел снизу вверх на ее обращенное к нему лицо. В глазах его была боль и еще что-то, чему Маргарита не знала названия.
– Что я могу? – шепотом спросила она. – Как я могу бороться, если не знаю, с чем я борюсь?
– Ты не можешь предоставить это мне? – Он прикоснулся губами к ее лбу. – Я не верю, ни капли не верю в то, что в этом деле хоть как-то замешаны наши отношения. Не так давно де Гренье предложил, чтобы я вышел из игры, ушел из организации, и Дежардан был весьма близок к тому, чтобы согласиться с его предложением. Мне не очень понятно, с чего бы они вдруг изменили свое мнение. Во всем этом есть иные, личные мотивы, и я узнаю, в чем они состоят.
– Я люблю тебя, – выдохнула Маргарита, ненавидя себя за страх, от которого вспотели ладони.
Нижняя губа ее дрогнула, и он лизнул ее снизу вверх и, прижавшись губами к ее губам, стал целовать ее глубоко и жадно. Его опыта хватило для того, чтобы она забыв о страхе, прижалась к нему, часто дыша от желания.
– И я люблю тебя, а потому никогда не потеряю, – поклялся он, прижимая ее к себе.
На этот раз Маргарита повела его за собой в спальню, где они смогут забыть о своих бедах, по крайней мере, на несколько часов.
Виконт Дежардан вошел в винный погреб и остановился на том самом месте, где ему велели ждать всякий раз, когда Эспри вызывал его.
– Я не думаю, что де Гренье удалось уговорить мадемуазель Пиккар бросить маркиза. – От голоса Эспри, больше похожего на металлический скрежет, по спине у Дежардана побежали мурашки. Он зябко поежился.
– Еще рано об этом судить.
– Нет. Я наблюдал за ним, когда он уходил от нее. Он выглядел скорее подавленным, чем обнадеженным.
Она пожертвовала всем ради своего любовника. И терять ей нечего, кроме одного.
– Кроме Сен-Мартена.
– Именно. – Эспри издал нечто напоминающее смешок. – Она не пожелает расстаться с ним ради себя, но я уверен, она бросит Сен-Мартена, если будет считать, что тем самым спасет ему жизнь.
Дежардан покачал головой. Он не знал и не хотел знать, чем Сен-Мартен так насолил Эспри, но ему сейчас стало жаль маркиза. Дежардан подозревал, что Эспри не успокоится, пока не лишит Сен-Мартена всего, что тому дорого.
– Что я должен сделать?
– Я сам сделаю то, что нужно, – сказал Эспри. – Я не хочу, чтобы он умер. Это было бы слишком милосердно.
– Как пожелаете.
– Я дам о себе знать, если мне еще понадобится ваша помощь.
Дежардан из погреба поднялся на кухню и едва не подпрыгнул, услышав, как с шумом захлопнулась дверь, которую Эспри использовал как щит.
Мрачное подземелье – самое подходящее место для злого духа, каким представлялся Дежардану Эспри. Демон, явившийся из преисподней, в преисподней же и исчезал.
Эспри был опасен своей непредсказуемостью, как опасны бесноватые и безумцы. Виконт глубоко сожалел о том, что вообще с ним связался. Красивые побрякушки для жены, даже очень дорогие, не стоят того, чтобы продать за них душу дьяволу.