Не искушай меня
Шрифт:
– Из вас с Лизетт, хотя вы и двойняшки, ты похожа на меня больше, чем твоя сестра. – Однажды сказала ей мать. – Ты влюбчива, и кровь у тебя горяча. Молюсь о том, чтобы ты не пошла на поводу у своих страстей.
И вот сейчас Линетт наконец почувствовала, что кровь у нее в самом деле очень горячая. Грудь ее под взглядом Куинна бурно вздымалась. Сердце учащенно билось. Это незнакомец вызвал в ней такой отклик, несмотря на то что вокруг было полно людей, и то что их разделяло все пространство зала, лишь подогревало ее.
И вдруг он выпрямился, отделился от колонны и направился к ней своей особой походкой хищника, легкой, но целеустремленной. С каждым его
Когда Куинн подошел к ней, она запрокинула голову, потому что только так могла смотреть прямо ему в лицо и в полной мере насладиться созерцанием его сокрушительной красоты. Она вдыхала его запах, и от смеси мускуса и табака у нее кружилась голова. Этот примитивный запах казался ей волшебным. Она едва подавила безумное желание приподняться на цыпочки и уткнуться носом ему в горло.
– Мадемуазель.
Линетт вздрогнула от удовольствия – звук его голоса обволакивал, ласкал ее, как объятия любовника.
– Мистер Куинн, – поприветствовала она его. Голос ее звучал хрипло от избытка чувств.
Куинн испытующе прищурился, окинув ее взглядом, Неожиданно он схватил ее за локоть и отвел в сторону. Она была настолько ошеломлена его дерзостью, что потеряла дар речи. Даже если бы она захотела закричать, она бы все равно не смогла.
Во всяком случае, так она самой себе объяснила то, что не оказала ему никакого сопротивления. Надо же было найти себе какое-то оправдание. Не может ведь юная невинная девушка из знатной семьи признаться в том, что всю жизнь мечтала, чтобы ее покорил такой вот мужчина. Мужчина, в котором под элегантной оболочкой пульсировала грубая мужская чувственность.
Куинн повел ее через полный зал в галерею, открыл какую-то дверь и, подтолкнув к входу, зашел следом. В том помещении, где они оказались, было сумрачно, и после ярко освещенного зала Линетт словно ослепла. Но потом, когда глаза привыкли к сумраку, она поняла, что они находятся в изысканно обставленной библиотеке. Запах кожи и пергамента приятно щекотал ноздри. Этот запах бередил чувственность, которой в этом доме, казалось, было пропитано все.
Она услышала лязг задвижки и вздрогнула. Нервы натянулись как струны. Звуки, доносившиеся из зала – звуки музыки и смех, сразу стихли. Здесь, в этой полутемной комнате, они оказались отрезанными от внешнего мира. Они остались вдвоем. Больше никого. Она, Линетт, оказалась наедине с ним – с Саймоном Куинном.
– Что за игру вы ведете? – грубо спросил он.
– Я смотрела на вас с неприличным интересом, – призналась она, повернувшись к нему лицом. Хорошо, что источник света был у нее за спиной, позволяя ей оставаться в тени, в то время как он весь был у нее как на ладони. – Но в свое оправдание могу сказать, что в том же можно упрекнуть любую из женщин, находящихся в зале.
– Но вы не просто одна из них, верно? – раздраженно сказал Куинн, подойдя к ней почти вплотную.
Выходит, он знает, кто она такая. И это удивило Линетт. Мать ее настояла на том, чтобы они не открывали своих подлинных имен. Они жили у подруги матери под вымышленными именами, и это в то время, как у них в Париже был свой дом. Мать не хотела, чтобы ее отец узнал о том, что они отклонились от маршрута и, вместо того чтобы прямиком проследовать в Испанию, задержались в Париже. Мать сказала, что не хочет злить мужа. И Линетт согласилась на все условия матери, чтобы только побывать в городе, о котором была так много наслышана.
Но с другой стороны, если Куинн знал о том, кто она, зачем он столь демонстративно увел ее из бального зала?
– Это вы ко мне подошли, – веско заметила Линетт. – Вы могли бы оставаться там, где стояли.
– Я здесь из-за вас. – Куинн схватил ее за локти и грубо привлек к себе. – Если бы вы воздержались от шалостей еще на несколько дней, меня давно бы уже не было во Франции.
Линетт нахмурилась. О чем он говорит? Надо было попросить, чтобы он не распускал руки. Ни один мужчина не позволял такое в отношении дочери виконта де Гренье. Ей с трудом верилось в то, что Куинн так поступает с ней, но она не могла вырваться из его объятий, потому что ощущения, вызванные его непосредственной близостью, поразили ее. Он был твердым как камень. Она такого не ожидала.
Линетт словно со стороны слышала свое частое дыхание. Потом, не понимая, что делает, качнулась ему навстречу, вжавшись грудью в его грудь. Все это походило на безумие. Она совершенно не знала этого мужчину, а он, казалось, был сильно на нее зол.
Но в его объятиях она, как ни странно, чувствовала себя просто прекрасно.
Тянулись мгновения, Куинн стоял неподвижно. Затем он резким движением повернул ее к окну и, нетерпеливо отдернув штору, посмотрел ей в лицо, освещенное лунным светом. Своими длинными, ловкими пальцами он развязал тесьму, удерживающую маску, и маска упала на пол. Линетт внезапно почувствовала себя голой. Но, словно этого было мало, она испытала сильнейшее желание раздеться совсем: под его жарким взглядом снять все, что было на ней надето. Неужели она смогла вызвать столь живой и страстный интерес в таком красивом мужчине? У нее голова шла кругом.
Буравя ее взглядом, Куинн мрачно скривил губы.
– Почему вы на меня так смотрите?
Линетт судорожно сглотнула.
– Как?
Куинн раздраженно что-то пробурчал, опустил штору и схватил ее за талию.
– Так, словно вы хотите лечь со мной в постель.
Господи, ну что на это скажешь?
– Вы… вы очень привлекательны, мистер Куинн.
– «Мистер Куинн», не иначе, – проворчал он. Ладони его сжимали ее талию, заставляя Линетт чувствовать себя маленькой и хрупкой. Сладостно слабой. Покоренной. – Я всегда знал, что вы сумасшедшая.
Линетт облизнула пересохшие губы, и он прожег ее взглядом.
– Какую игру вы ведете? – вновь спросил он, и на этот раз она услышала в этом вопросе что-то иное, что-то запретное, что-то предельно возбуждающее.
– Я думаю, что мы оба сбиты с толку, – заикаясь, пролепетала она.
Он сжал ладонью ее затылок, чуть повернув ее лицом к себе, отвел ее голову назад, наклонившись над ней всем телом.
– Я совсем запутался.
Линетт вдыхала его дыхание. Тела их скользили друг о друга, разжигая и без того кипящую кровь. Все это началось еще там, в зале, когда она почувствовала на себе его взгляд. Но тогда она и предположить не могла, как далеко все это зайдет.
– Хотите, чтобы я вас взял прямо здесь? – прошептал Куинн, прикасаясь губами к ее горлу. Она дрожала от страха и восторга одновременно. – Потому что вы молите меня об этом, колдунья, и я обезумел настолько, что готов оказать вам эту услугу.
– Я…
Куинн повернул голову и поцеловал ее. В поцелуе его не было ни почтения, ни нежности. Он овладел ее ртом с ненасытной жадностью дикаря. Наверное, ей следовало бы испугаться. Он едва сдерживался, мечась между гневом и всепоглощающим желанием.