Не лишний
Шрифт:
– Объяснить не хотите?
– Обманчиво спокойно спросил Максим.
– Сема, позволь мне. Ты таки перегнул палку.
– Остановил Кройцмана Борис Абрамович.
Новая Земля, Кейптаун, кафе “La cantine”, день девятый, 22 год, 11 день 9 месяца, 23 часа.
– Молодой человек, вы плохо представляете себе реалии этого мира.
– Глядя Максиму в глаза, произнес Борис Абрамович.
– Я задам вам только один вопрос. Как вы представляете себе дальнейшую судьбу девочки и ее брата, если вы не согласитесь быть ее мужем? Хотя бы формально. Как говорится, для галочки.
– Ну, дядя Сема говорил, что можно усыновить.
– Чувствуя подвох, ответил Максим.
–
– Согласился Коган.
– Делает это, обычно, тот, кто спас ребенка. Вы хотите усыновить девочку и ее брата?
– Чего обязательно я? Вон, Семен Маркович может.
– Осторожно кивнул головой на Кройцмана Максим.
– Может.
– Снова согласился Борис Абрамович.
– Оставим в стороне моральный аспект. Ведь, согласно неписанным правилам, усыновить должен именно тот, кто спас. Передача такого права третьим лицам считается моветоном и не приветствуется нигде. Но, в вашем случае, у вас есть железный аргумент: вы не имеете документов. Фактически, вас нет в этом мире. Итак, Сема пришел в офис Ордена с таким заявлением.
– Борис Абрамович отхлебнул остывшего кофе и продолжил дальше.
– Я называю вопросы, которые ему зададут. Уверен ли он, что у детей не осталось родственников ни со стороны матери, ни со стороны отца? Была ли у родителей этих детей какая-нибудь собственность и переходит ли она по наследству детям? Где проживает сам Сема и каким образом он собирается содержать несчастных детей? Почему Сема считает необходимым увезти детей из привычного им окружения на другой конец света? Можно продолжать еще, но я перейду к Семиным ответам. Итак, он говорит, что по словам детей родственников у них нет. А давайте проверим, говорят Семе в ответ. Назовите фамилию отца и девичью фамилию матери. Ага, по базе у нас проходит пятеро таких и шестеро таких. Вам придется подождать, пока мы разошлем запросы по все адресам и не выясним, не являются ли они родственниками детей. Правда, продолжают объяснять Семе, двое из этих людей уже три года не приходили в наш банк, но нам ведь не к спеху, может они придут прямо завтра.
Борис Абрамович взял паузу, чтобы попросить горячего кофе. Взглянув на насупившегося Максима и недоверчиво смотрящих на него Кройцмана с Иваном, Коган продолжил.
– Какой там был у нас второй вопрос? О собственности? Вам продолжать подробно объяснять или вы сами догадаетесь, что скажут Семе?
– Криво ухмыльнулся Борис Абрамович.
– Вижу, догадываетесь. Поэтому перейду сразу к выводу. Знаете, уважаемый, скажут Семе, вы сами все прекрасно понимаете. Поэтому езжайте-ка вы восвояси, а дети поживут в специальном пансионе Ордена. А там, глядишь, и родственники отыщутся. Или дети станут совершеннолетними. Или усыновитель достойнее найдется.
– Боря! Ты сгущаешь краски.
– Недоверчиво покачал головой Семен Маркович.
– Я никогда не слышал о подобных проблемах.
– Нет, Сема, я не сгущаю краски, я рассказываю реальный случай. И произошло это не в дикой Дагомее, а в Москве.
– Покачал головой Коган.
– На конвой с переселенцами напала какая-то банда. Конвой отбился, но несколько человек погибли. Бывший майор-пограничник, вполне пенсионного возраста мужчина, решил усыновить мальчика, родители которого погибли. Чтобы не отстать от конвоя, решили сделать это в Москве.
– И им это сошло с рук?
– Иван выразительно хрустнул пальцами.
– Я этого не сказал.
– Улыбнулся Коган.
– Совершенно случайно матерящегося пенсионера встретили несколько московских омоновцев. Они-то и зашли спросить у орденской сволочи, а что за хрень, собственно, тут происходит.
– И что? Скандала не было?
– Продолжал допытываться Иван.
– Ну, как вам сказать. Ордену, конечно, принесли извинения, а омоновцам вставили фитиль.
– Коган усмехнулся.
– Говорят, лично Коршунов топал ногами и орал, что если еще раз они устроят такое не предупредив его, чтобы он мог лично разобраться с орденской гнидой…. Ну, думаю, сексуальные фантазии господина Коршунова, можно опустить.
– Удивительно! Я думал, что Коршунов продажная гнида.
– Удивился Иван.
– Коршунов очень противоречивая фигура.
– Скривился Борис Абрамович.
– Но мы не об этом. Там, такой цирк устроил придурок, который озаботился, чтобы ребенок не попал под влияние злобной военщины Русской Армии. Кому-нибудь нужно объяснять какие мотивы могут быть у такого человека здесь?
– Не понял.
– Честно признался Миха.
– А здесь-то какая ему на хрен разница?
– Вам назвать примерную цену на вашу юную спутницу? Или озвучить к кому испытал бы больший интерес, к девочке или мальчику, этот кусок дерьма, который является здесь главной орденской шишкой? Молодые люди, у Ордена есть всего два правила. Нужно быть верным Ордену и не попадаться на сомнительных делишках.
– Усмешка Бориса Абрамовича была далека от выражения веселья.
– А если попался?
– Спросил Максим.
– Если совсем явно, если ты не нужен никому из вышестоящих, если твой проступок идет вразрез с основными постулатами Ордена, тебя сдадут. Говорят, за всю историю этого мира было два или три случая, когда сотрудника Ордена публично казнили. Во всех остальных случаях, их или переводили в какую-нибудь дыру, или они просто исчезали.
– А местные власти? Тот же мистер Питерс. Если он словечко замолвит?
– Не сдавался Максим.
– А вы уверены, что он захочет это сделать? Может быть, ему будет выгоднее держать орденских чиновников на крючке.
– Пожал плечами Коган.
– Я ничего не утверждаю, но вы готовы рискнуть?
– Блин! А чего вы решили, что в случае с замужеством не будет такой же жопы?
– Сообразил спросить Максим.
– Если вы пойдете здесь и сейчас, то это самое слово из четырех букв произойдет обязательно и мы вернемся к раскладу с Семой.
– Покачал головой Борис Абрамович.
– Но, как я догадываюсь, у Семы совсем другой план.
– Ах, у него еще и план!
– Возмутился Максим, переводя взгляд на Кройцмана.
– И когда же вы собирались меня в него посвятить?
– Так вот сегодня и прямо здесь. И простите старого дурака, за глупое представление.
– Повинился Семен Маркович.
– Хотя, как мне показалось, данная идея не должна была вызвать у вас такого неприятия.
– Не, ну, блин! Ну…. Ну, я понимаю, она! Но вы-то, блин, неужели не понимаете, что это будет значить?
– Сумбурно попытался донести до окружающих свои мысли Максим.
– О, я вижу, молодой человек убежденный холостяк.
– Усмехнулся Коган.
– Да причем здесь это! Ну, не готов я, мля, взять на себя такую ответственность!
– Едва не начал биться головой о стол Максим.
– Мужики, давайте откровенно. Она мне нравится. Но вы понимаете, женитьба это…. Это…. Да мы знакомы всего десять дней и даже поговорить толком не можем! Может ей не понравиться, вашу мать, как я носки складываю!