Не матом единым
Шрифт:
1997 г.
ВО ВРЕМЯ ПУТИНЫ
Вы видели как ловят сайру? Если не приходилось, то жаль. Армада рыболовных сейнеров и траулеров сгрудилась на клочке моря диаметром две на две мили. Гвоздю негде упасть, капитаны судов как-то ещё умудряются лавировать в этой суматохе. Кстати, сайру ловит ночью. Все суда в огнях. Лучи прожекторов шастают по водной поверхности. Вдруг в стреле света ярко-серебряный всплеск - это косяк. Судно спешит к нему. По борту зажигаются яркие лампы-люстры, напоминающие удлиненные
Встали на косяк, сайра под яркие лучи светильников собирается. Инстинкт у неё такой. Рыбаки с радостным матом выбрасывают ловушку за борт, подводят её под рыбу, лампы с двух концов борта судна по одной выключаются, косяк скучивается в конце концов под одной центральной. В это же время её белые лучи меняются на красные. Рыба поднимается к поверхности воды и начинает "кипеть". В это время и подводится ловушка под косяк. Хвать его и на борт. В удачные ночи один заброс приносит до пяти тонн рыбы.
Больше улов - больше заработок.
Но и днем не приходится отдыхать рыбакам. Пока рыба свежая, её сдавать надо на плавучую перерабатывающую базу, которая находится неподалеку от места лова. И с рассветом начинается толкотня сейнеров около плавучей матки. Все стараются побыстрее сдать груз, чтобы освободить свои трюмы под новый улов.
В одну из таких путин я работал стажером радиста. Эфир во время путины перегружен. Судно-матку атакуют радиотелефонными запросами радисты и капитаны с добывающих судов
Надо сказать, что переговорная связь на рыболовных судах в те времена была отвратительная. Голоса абонентов напоминали речь отхаркивающего слюной туберкулезника. Кто-то из капитанов мокрыми скользящими от рыбной чешуи руками и не дожимает до конца кнопку переговорного устройства, отчего съедаются начальные буквы слов, а то и целых фраз. Один и тот же запрос приходится повторять по несколько раз, но в эфир влезают конкуренты. Вообще - полный эфирный бедлам. И получается примерно так.
– Бухов, Бухов! Это Ясное, как меня слышите?
– Какое ...Сное? Это Обухов.
– Ясное, Ясное. Я. Я. Яков.
– Сное, понял. Кто на связи?
– Апитан... Еблов.
– Еблов? Слушаю - спетчер Блонский
– Да не Еблов, - обиженно харкает трубка с Ясного, а Д, Д... Деблов.
В это же время в разговор влазиет ещё один капитан сейнера:
– Бухов, Бухов. То Акитное. Ответье...
– Акитное, подождите. Ясное, Деблов. Колько рыбы,
– ...адцать тонн сайры.
– Колько?
– Адцать. Дмитрий, Валерий, Евгений...
– Понял, двенадцать. Ваша очередь сдачи после сейнера Арлюк. Принял диспетчер Яблонский.
– Кто? Еблонский?
– Я. Яков. Яблонский.
– Онял...Бухов.
Такой же разговор идет с другими судами и Яблонский переспрашивает по несколько раз, кто выходил на связь, то ли траулер Бурлюк, то ли сейнер Арлюк. Но вот опять нагло прорезается это самое "...Сное" и капитан Еблов требует "Бухова" и "Блонского".
Диспетчер Яблонский в негодовании хватает трубку "матюгальника" - как называют моряки переговорное устройство и в негодование орет:
– Ясное! Ну что ещё тебе надо! Деблов, какого черта!
– Сам ты Еблов: а я Стеблов: - Степан, Тимофей: Евгений , сейнер "Лесное".
Яблонский сразу умеряет свой пыл:
– Понял, Стеблов, "Лесное". Сколько тонн?
– Адцать...
– Двенадцать?
– Адцать. Петр, Яков, Тимофей, Надежда...
– Понял. Пятнадцать. "Лесное" - сдаете за "Тучным".
Через полчаса опять "...Сное", ...Блов.
– Что еще, Стеблов?
– Сам ты Еблов. А я Деблов - Дмитрий, Евгений...
Яблонский отключает передатчик, вытирает пот со лба и обращается к дежурному штурману, который уже больше часа надрывает живот от хохота:
– Петрович, ты че-нибудь понимаешь в этом ебловском вопросе?
– Ни хрена не понимаю, - корчится от смеха и вытирает слезы штурман, Прошли ты их всех подальше...
Яблонский вздыхает и понимает, что точно также надрываются от хохота все стоящие на мостиках капитаны и матросы сейнеров и траулеров, все кто слышит переговоры в эфире двух Ебловых с "...Сного" с ...петчером Еблонским. Яблонский злится и опять с силой нажимает тангенту переговорного устройства:
– Эй, вы, Ебловы, разберитесь сначала между собой, кто из вас "ху из ху"!
И тут же в ответ:
– Сное Бухову. Сам ты такое же "ху" и "ебло".
Яблонский теряет контроль над собой и кричит в эфир:
– Я вот у тебя больше рыбу не буду принимать! Слышь, ебло с "Лесного"!
Тут же в эфире уже отчетливо:
– Это "Лесное". А я причем? Я - Деблов. А "Ясное уже сдало свой улов.
Штурман Петрович высунул голову в иллюминатор и давится от смеха и слез. У Яблонского голова к вечеру кругом, радисты и штурмана подтрунивают: дескать, сегодня весь эфир заматюгали. Скоро сама сайра выражаться начнет.
Но смена заканчивается, все сейнеры и траулеры разбежались от матки в разные стороны на ночной промысел. Яблонский, поужинав, выходит на полубу, любуется морем и судовой иллюминацией. Огни на траулерах включаются, выключаются: переходят на красный свет. Идет путина, лов сайры запоминающееся зрелище.
И вдруг Яблонский сам начинает хохотать от души: ну бывает же такое! Собрались в эфире Деблов, Стеблов и он - Яблонский. А наша отечественная радиотехника всех урвняла под одну общую фамилию.