Не матом единым
Шрифт:
Сказано - сделано. Замок куплен, звание пэра получено. Необходимо было только слетать в Россию и снять решить кое-какие незначительные делишки. И вот тут на борту лайнера он встречает её. В образе обыкновенной стюардессы. Конечно, очень симпатичную, стройную, но - в образе обыкновенной стюардессы.
Но Михаил Захаров-то - человек широкой русской души. То, что он русский финансовый король, а она всего лишь стюардесса, пусть даже на международной линии, - по боку. Как там в песне поется: "Наш Мишка, кажется, влюбился?"
Так оно и оказалось. Уже на третий день знакомства
Конечно, девочка тоже оказалась не дура. Пусть даже стюардесса. Кто откажется от таких подарков?
Словом, личная жизнь пэра Мишки Захарова стремительно набирала обороты. Осталось только сдать в ЗАГС паспорта - и дело в шляпе.
По ходу повествования позволю себе несущественную ремарку: пока в России существовали наличные деньги, "господин-товариш-барин" Захаров и не думал менять гражданство. К чему же грабить себя самого?
Не стоило очень долго ждать, чтобы, в один прекрасный момент пэр сделает своей даме сердца предложение и испросит её руки. Возражение никаких: в этой жизни все продается и покупается. Шмотки. Бриллианты. Куча прихвостней-друзей. Кавалькада лимузинов. Дворец бракосочетания. Торжественная встреча. Сотня журналистов из бульварных и не бульварных газет. Тут-то они и выясняют: пэршу зовут Марина. Фамилия - Дульская. И если совместить звание и фамилию - получается очень даже некрасивое слово. И хотя невеста с радостью согласилась взять фамилию жениха, чуткий на слух Мишка, уловил, как кто-то из писак уже произнес это заветное слово. Ну, почему? Почему он ни разу поинтересовался фамилией своей будущей супруги?
Грубейшая оплошность...
Ах, какой был накрыт роскошный стол для молодых! Как ели, пили и веселились гости! Но сам Мишка Захаров был невесел: он догадывался, с какими заголовками на другой день выйдут газеты...
1999 г.
ЗА ЗДОРОВЬЕ, СЕРЕГА!
В Горемыке меня обещали познакомить с моим братом. При этом те, кто раньше назывался бамовцем, ехидно улыбались.
"Какой ещё брат?" - подумал я и пожал плечами: не было у меня никаких братьев. Но меня уже подхватили под руки и потащили в дальний барак. Согреться с дороги, так сказать, и увидеть его, брата.
На бамовской карте поселок Горемыка вы нигде не обнаружите. Такой раньше был. А потом ему дали другое название - Байкальск. Но старожилы по-прежнему называют свой поселок Горемыкой.
Мы зашли в дом, где в середине большой комнаты стоял накрытый стол. Все как полагается при встрече столичного гостя. Бутылочки с беленькой, закусочка. За столом сидел неопределенного возраста мужичок. С раскосыми глазами.
Знакомься, - сказали, показывая на мужичка, - это Сергей Романов.
"Брат" с трудом, но широко улыбался. Я оценил шутку своих друзей, тоже расплылся в улыбке и дружелюбно протянул руку:
– Сергей Романов. Очень приятно.
"Брат" тут же набулькал в стаканы и подняв свой произнес:
– Зэ-э-э мэндэ!
Лихо опрокинул огненную влагу в рот, сел на стул и, сложив руки перед собой на столе, опустил на них голову. Видимо у него в этот день, был уже не первый стакан.
– А правда, что в Москве теперь водку не пьют, а вводят в вену шприцем?
– спросил меня когда-то бывший секретарь комсомола.
– Зачем?
– не понял я.
– Ну как!
– подивился он моей безграмотности, - Все газеты об этом писали. Эффективность пьяного укола в семь раз выше в сравнении с употреблением спиртного посредством традиционного стакана.
Словно в доказательство своей теории бывший секретарь постучал вилкой по стакану, "брат", поняв постукивание за призыв к действию, тут же поднял голову и потянулся к бутылке.
– Зэ-э мэндэ!
– резко сказал он и, не дожидаясь остальных в два глотка оприходовал водку.
"Чем я ему не угодил? Зачем обзываться?" - подумал я, когда тезка-бурят снова опустил голову на руки и закрыл глаза.
– А правда, что в Москве изобрели "опохмелятор"?
– снова приступил к допросу бывший секретарь.
– Какой ещё опохмелятор?
– я постарался отбросить обиду и сконцентрироваться на вопросе.
– Как! Не знаешь? Все газеты об этом писали. Это такой прибор, с помощью которого можно делать "живую" воду. Вместо обычной нержавейки, из которой при "брожении воды" выделяется вредный для организма хром, применяется наконечник с графитом и титаном. Рукавчик от пожарного шланга с прикрепленным к нему донцем, куда заливается вода. Графит вставляется в рукавчик, рукавчик - в трехлитровую банку с водой. Все это нагревается до шестидесяти градусов и... в шланге получается "мертвая" вода, а в банке "живая". Бери опохмеляйся и никакой боли в голове.
– Первый раз слышу, - честно признался я.
Секретарь махнул рукой и, казалось, потерял ко мне всякий интерес. Темнота!
"Брат" снова зашевелился. Его рука, искусно огибая тарелки с закусками, словно змея потянулась к бутылке.
– Ну, а что у вас здесь новенького?
– дабы опередить новый каверзный вопрос, я решил приступить к своим журналистским обязанностям.
– А ничего. Зарплату не выдают. Работы нет. Все пьют.
– На что?
– Это же другой вопрос. Вот у Микулиных мамаша Богу душу отдала. Они, как полагается, получили свидетельство о смерти и "похоронные деньги". На них и запили. Поминки плавно перешли в празднование Нового года. Потом рождество. Гроб с бабкой целый месяц в сенях простоял...
– Зээ мэндэ!
– снова произнес мой тезка, и опираясь, чтобы не упасть, опустил ладонь в тарелку с помидорным рассолом.
Выпив, он ласково посмотрел на меня и рухнул на стул.
– Какую-то грустную ты мне историю рассказал, - стараясь не глядеть на своего "брата" обратился я к бывшему секретарю.
– Могу и веселую. В соседнем поселке бабы своим мужикам от тела отлуп дали. Сказали, пока пить не прекратите - никакого секса.
– Как в кино!
– Ага. Через пару недель мужики и в самом деле ушли в завязку. Трезвенькие как стеклышки стали возвращаться домой. И тут бабы за примерное поведение решили их поощрить. А чем поощрить? Бутылочкой. Один раз премировали, другой - и все воспитание пошло насмарку.