Не матом единым
Шрифт:
Мы отрицательно замотали головами. И тут из толпы кто-то посоветовал. На чистом русском:
– Уведите его, ребята. От греха подальше.
– Перепил, небось, парень, - тут же добавила какая-то женщина.
По толпе пошли разговорчики на родном языке, дескать, вот такие пьяные дебоширы и портят за рубежом лицо русской нации. И мы поняли - толпа-то состояла из наших соотечественников.
Когда все расходились, один мужик с раздражением в голосе проронил:
– И здесь от этих мудаков не укроешься. Куда ж ещё податься-то?
1996 г.
МОЯ ТВОЯ НЕ ПОНИМАЕТ
Мы
Какой-то мальчишка нам все-таки объяснил, как выехать на автомагистраль, которая ведет к Бресту. И через пару часов мы действительно вырулили на широкое шоссе и понеслись к белоруской границе - дорожные указатели напоминали о том, что мы на правильном пути.
Придерживаясь всех правил по ограничению скорости, мы сокращали расстояние до Москвы. Но на выезде одного из маленьких придорожных городков нас все-таки остановил полицейский патруль.
Не развернув даже в мои документы, инспектор, краем глаза поглядев на российские номера машины, без всяких церемоний достаточно сносно произнес по-русски:
– Скорость большая. У нас за это штраф 70 долларов.
Я попросил показать прибор по фиксированию скорости, чтобы лично удостовериться в нарушении этого вида правил дорожного движения. Но полицейский оставил мою просьбу без ответа и стал обходить нашу машину.
– Почему багажник помятый?
– продолжал он демонстрировать свои познания в русском языке.
– Сосулька упала, - небрежно сказал я и посмотрел в глаза польскому стражу дорог.
– Сосулька упала? У нас за это штраф 50 долларов.
– Покажите инструкцию, где есть этот пункт?
Но полицейский и этот мой вопрос оставил без внимания, и только знаком позвал меня, чтобы я следовал к его машине. Когда я подошел, он предъявил новую претензию:
– Эта дорога платная. Вы оплатили проезд?
– Откуда нам знать, что она платная?
– С вас 50 долларов. Он похлопал моими правами себе по ладони и затем небрежно бросил их в свою планшетку.
– Платите 50 долларов.
– Нет у меня денег. Осталось только на бензин.
– Как хотите.
Он сел в свою машину, включил рацию и принялся с кем-то по-польски разговаривать.
Я тоже уперся. Вернулся к своим "Жигулям", и мы с напарником твердо решили денег не давать. В самом деле - ведь ничего не нарушали. Разложили передние кресла и закрыли глаза - чего время терять, лучше уж отдохнуть. До Москвы ещё более полутора тысяч километров.
Но польский полицейский минут через двадцать снова подозвал меня.
– Будешь платить?
– Я ничего не нарушал.
– категорично отрезал я.
– Тогда поедем в участок.
– Поехали, - без раздумий сказал я и крикнул напарнику, - Жень, сейчас в участок поедем. Хоть отоспимся.
– Отлично!
– с радостью в голосе согласился мой напарник.
Полицейский ненавидящим взглядом смотрел то на меня, то на моего товарища. Затем его прорвало. Вальяжность и безразличие в его голосе пропали, он стал грозно и эмоционально выкрикивать какие-то ругательства на польском языке, из которых я смог понять только одно, что мы есть "пся крев", то есть "собачья кровь". Возможно, подумали мы, он был поражен нашей собачьей выдержкой. В конце концов он с силой воткнул в мой нагрудный карман водительское удостоверение и со злостью сказал:
– Пошли на х...
Мы не заставили себя долго упрашивать.
Ближе к границе мы подобрали случайных попутчиков - челноков из Смоленска. Рассказали им о происшествии. Ребята, знавшие польские законы лучше своих российских, оживились.
– Эх, магнитофона у вас с собой не было! Могли бы и сами выгоду извлечь!
Оказалось, за нецензурную брань в Польше жестоко карают рублем. То есть злотым. За известное слово из трех букв, куда нас послал полицейский (у поляков оно состоит из четырех), взимается минимальный штраф - пять злотых. Что-то около двух с половиной долларов. Максимальный - 500 злотых. Значит 250 долларов. Правда деньги поступают в государственную казну. Но потренировать полицейского все равно можно было бы. Если бы был магнитофон.
1996 г.
ЧТО ТАКОЕ ХОРОШО
И ЧТО ТАКОЕ ПЛОХО
За границей таксисты, официанты, швейцары, продавцы, словом, люди сервиса, стараются выучить хотя бы азы русского языка. Русских туристов становится все больше. Мало того, работники сервиса и торговли даже стараются услужить русскому, потому как наши соотечественники подают неплохие чаевые.
Впрочем, изучение русского языка для многих из них не составляет большого труда. Достаточно понять несколько фраз и выражений, чтобы определить доволен клиент или возмущен.
Говорят, когда первые новые русские стали пребывать по туристическим путевкам в западноевропейские страны, то требовали все самое... п...тое. Им предлагали пятизвездочный отель и лучший номер в нем. Но некоторые русские говорили, что это - х..ня и переспрашивали, дескать, а почему не предлагаете шестизвездочный? Узнав, что таких во всем мире не водится, они, скорчив обидчивую мину, соглашались и на пятизвездочный.
– Какая машина вам нужна?
– спрашивал гостиничный - консьержка.
– Самая п...тая, - лениво бросали русские.
– "Мерседес"? "Вольво"?
– Эта х...ня в России надоела. Что-нибудь попи...тей.
И к подъезду гостиницы подъезжал роскошный лимузин.
Ну, кому как не самим французам оценить эротическую грамотность новых русских! Ведь испокон веков женское начало всегда во Франции ценилось и благотворилось выше, чем начало мужское.
Так вот, многие работники обслуги и сервиса хорошо уяснили многогранный смысл двух слов. Самым п...тым, на языке русского молодого нувориша считалось все лучшее и было пиком блаженства и восхищения. Самым х...вым было все плохое, а также выражалось недовольство или разочарование.