Не мир
Шрифт:
Стоя здесь и сейчас над ранеными, «великий лидер» в юбке и вовсе осознала, что только что непонятно кто, взявшийся непонятно откуда, вывел из надёжного укрытия всех её подопечных, да ещё и вещи все собрать заставил. «Вот же дура старая!»- мысленно сокрушалась женщина — «Ни второй этаж не проверили, ни дверь в потёмках, в конце торгового зала. Всё! Отжили, если обманул, гад!». Когда на входе появились женщины с первыми ящиками и тюками, на плитку под ноги полетел уже третий бычок за десять минут.
До сих пор парень ни разу не видел всех обитателей лагеря вместе, сейчас же он насчитал семерых раненых и пострадавших мужчин, четырнадцать женщин разных возрастов, старшая из них Борисовна, младшая Лена и ещё девятерых мужчин, возраст которых на первый взгляд от тридцати до сорока и только одному явно за полтинник, хотя, скорее всего — значительно больше. Все выжившие потенциально способны держать в руках оружие. Только вот сначала надо объяснить им какой стороной оно к врагу, а какой в руки берётся, а то шуму будет…
…Да уж… Против полста вооружённых головорезов не попрут даже в глухой обороне…
— Что из себя представляет ваш лагерь? — парень требовательно спросил пленника, с силой дёрнув того за шиворот.
— Ну как… Несколько зданий, между ними мусор строительный, площадь вокруг наоборот — очищена от мусора, со внутренней стороны квартала даже две хрущёвки подорвали и расчистили, чтобы угрозы от них не было. Эм-м… — он отвлёкся, оглянувшись на несущих оружие мужчин — Так это вы ТРК и пост вынесли? — его удивлению не было предела, естественно, как и ответа.
— Какие слабые места у вашего лагеря? Что нужно, чтобы вступить в круг доверия или, хотя бы, в на торговлю или в бар попасть?
Пленник задумался на секунду, нарочно скорчив умный вид — уставился вверх, прищурил один глаз и сжал губы.
— А что мне с того будет? Вы же меня не отпустите, так ведь? Я слишком много о вас знаю, до сих пор мы думали, что вас больше, а тут одни бабы и раненные, — подонок совершенно верно осознавал текущее положение дел.
— Ты соврал уже дважды, говорил, что всего неделю с ними, а судя по тому как разговариваешь — довольно давно. Я тебя предупреждал о наказании, — у бандита появилось чувство страха, парень продолжал — Хочешь жить — отвечай.
Пленённый мерзавец явно расстроился от такого поворота событий, прикусил нижнюю губу и смотрел куда-то вдаль.
— Кстати, а чем это от тебя воняет? — ответом послужили напрягающиеся мускулы левой руки и груди сжимающих хама — Я понял! Я понял, понял! Не кипятись ты так, — здоровяк дал негодяю перевести дыхание — Короче, там все друг друга знают, новые лица появляются крайне редко на здешних развалинах, а если и появляются — то, как правило, быстро умирают. Чтобы с нашими мужиками дружить, нужно быть такими же крутыми или сумасшедшими, как и они. Хех! — мысль о крутизне отщепенцев, отравляющих жизнь, вернее существование, нормальным людям, была явно по вкусу глупому юнцу, даже не смотря на то, что ещё вчера его чуть не пристрелили свои же.
Гиганта впервые одолела настоящая брезгливость, такую, пожалуй, не смогли бы вызвать и жирные умалишённые людоеды, убитые им вчера. Рот наполнился слюной и захотелось сплюнуть.
Чистые глаза блеснули злостью от необходимости нахождения рядом с бесхребетным ничтожеством. Даже в нескольких минувших перестрелках у безымянного не возникало желания убить — это была сухая необходимость, но не сейчас.
…Червь…
Глава 10
Вереница выживших ещё несколько раз пересекала дорогу в оба направления, и с каждой ходкой их поклажи становились всё скромнее, пока добро не иссякло вовсе и переезду стал подвергаться откровенный хлам, вроде листов картона.
— Как добраться до вашего лагеря?
— От перекрёстка направо по широкой улице целый квартал, там будет такой же перекрёсток, только со светофором, крепость с той же стороны, что и пост, который сейчас ниже нас по улице. Ты всерьёз решил повести туда этот сброд-камброд? — его лицо перекосило непонятной гримасой, то ли насмешливой, то ли крайне удивлённой…
— Есть ли какой-нибудь пароль или знак, по которым вы отличаете своих? — это грозило стать самым трудным, голос безымянного привлечёт слишком много внимания, а вернее — завладеет всем возможным.
— Нет ничего такого, если ты не понравишься дежурящим охранникам — пристрелят, даже подойти не успеешь. Да и вообще, я же сказал, чужие редко у нас бывают, а своих всех знаем! — раздражённо гавкнул пленный.
…Интересная задача получается…
Прошёл почти час времени, уставшие жители лагеря после последней ходки с решётками, стульями и столом, столпились перед металлическими воротами.
— Снимать? — выкрикнул один из мужчин.
— Да. Ту, в которой щель, — прогрохотал как в громкоговоритель парень на всю улицу, сам удивившись вернувшемуся эху. А ведь старался лишь чуть-чуть громче.
Начались работы по выдиранию и выбиванию петель из плиты, формирующей стену входного тамбура. Стук и грюканье молотков и зубил об бетон равномерным пульсом распространялись по окрестностям, изредка разбавляемое звоном, когда инструмент попадал по металлу. По прошествии ещё полу часа дверь была снята.
Солнце давно взошло и согревало всё своими лучами, беспощадно рвущимися через порванный ядерной войной озон. Сейчас было достаточно и пятнадцати минут чтобы кожа сгорела под ультрафиолетом, хотя погибший мир только начинал дышать весной.
Бандит от скуки и нахождения в одной позе целое утро, всячески ёрзал и пытался стоять то на одной, то на другой ноге.
— А если у твоих друзей нет ещё одной пары наручников, что делать будешь? — явно издеваясь спросил он.
— Убью тебя, чтобы не сбежал, — казалось бы — шутка, но прозвучала слишком грозно, чтобы считать его двусмысленной.
— Так это всё-таки от тебя трупчиной прёт? — не унимался пленник, но на этот раз не последовало никакой реакции. Здоровяк пошёл на хитрость и перевёл разговор в другое русло.