(Не) мой профессор
Шрифт:
А она?! Она мне верит, интересно?
Сглотнула ком в горле. Неуверенно подняла и протянула руки...
Лера не задумываясь бросилась в мои объятия. Тоже обняла, пряча заплаканное лицо у меня на плече... Заревели теперь обе...
– Я люблю тебя, Лера...
– я всхлипнула так жалко, словно убеждая саму себя.
– Люблю... Я там... торт купила... Будешь чай?
Дочь поспешно закивала, пробормотала в ответ:
– Я тебя тоже, мам...
Заторопились обе на кухню - греть чайник, убирать оставленные покупки, наводить порядок на столе...
На душе не стало легче. Но
14. Люда
Торопливо вылезла из такси. С тоской глянула в сторону своей сломанной машины, затерявшейся среди других припаркованных автомобилей. Надо срочно что-то решать... Но не прямо сейчас. Сейчас нужно найти Эдика и задать ему пару вопросов...
Решительно направилась ко входу, игнорируя курящих прямо на крыльце пацанов - они тоже явились пораньше явно не ради того, чтобы повторить материал, а как раз затем, чтобы постоять тут, позлорадствовать над остальными, обсудить всех и каждого, поделиться новостями. Смысл их отсчитывать примерно такой же, как спрашивать домашнее задание.
Кажется, сегодня всё сопутствовало моим целям - я не попала в пробку, пропуск сработал с первого раза, профессор философии встретился в самом начале коридора...
– Эди... Эдуард Альбертович!
– я прибавила шаг, на ходу расстёгивая плащ.
– Можно Вас на пару слов...
Конечно, он видел по моему состоянию, что я не дифирамбы ему петь собираюсь, но охотно остановился, с интересом поднял бровь, наблюдая за моим приближением вполне миролюбиво и меланхолично. Господи, когда он такой, я даже не сомневаюсь в том, что Лера надумала себе лишнего, совершенно не имея поводов с его стороны...
– Доброе утро, Людмила Николаевна, - он чуть заметно насмешливо улыбнулся.
– Что за срочность? Я даже шагу ступить не успел...
– Нам надо поговорить, - я размотала с шеи шарф, остановившись прямо напротив него. На миг стало неловко - обычно я не такая настырная, но сейчас дело касается моей дочери...
– Ничего личного, не переживай, - мне показалось, Эдик, как и все мужчины, напрягся при фразе о разговоре, и я решила немного остудить его опасения.
– Я по поводу Леры...
На удивление, Эдик не поменялся в лице, лишь чуть сузил глаза, оглядывая меня с ног до головы.
– Твоей дочери, как я понимаю?
– Да, - я набрала в грудь воздуха.
– Я хотела спросить...
– Пойдём, - Эдик неожиданно взял меня за локоть, подтолкнул вперёд.
– Здесь не место для беседы. Времени у нас полно...
По спине волной прокатилась дрожь... Разговор наедине? Это совсем необязательно, я не собиралась с ним ругаться, просто хотела узнать о поведении дочки, но... Если он настаивает...
На ватных ногах повернула к одной из аудиторий, ведомая его твердой рукой. Молча смотрела, как он открывает дверь ключом, не отпуская моё предплечье, как решительно заходит внутрь пустующего кабинета, не глядя тянет меня за собой...
Сбросила на парту плащ и сумку, машинально поправила волосы. С удивлением покосилась на то, как Эдик зачем-то запирает дверь с этой стороны... Впрочем, всё правильно - я тоже иногда закрываюсь
– Так что насчёт Леры, Людмила?
– Эдик остановился у преподавательского стола, сунул руки в карманы брюк, глядя на меня с определённым любопытством и... абсолютным безмятежным спокойствием.
– Плохие оценки? Поведение? Или нужен совет в сфере воспитания?
Зря я в нём сомневалась. Так не ведут себя люди, которым есть что скрывать. Даже стыдно немного за свои бредовые мысли этой бессонной ночью...
Опустила голову. Краснея, неловко пробормотала:
– Ничего из вышеперечисленного. Дело в том... Я даже не знаю, как это объяснить...
– Девушка в меня влюблена?
– его равнодушная снисходительная подсказка ножом полоснула по сердцу. Господи, конечно, он всё видит и замечает, всё понимает, это Лера размечталась, как и все девчонки её возраста...
– Да, - выдохнула, чувствуя громадное облегчение, ибо поговорить хоть с кем-то на эту тему очень хотелось. Точнее, хотелось, чтобы меня успокоили, убедили в напрасном беспокойстве, вернули прежнее состояние уверенности в этом мире.
– Она видела нас в окно вчера, как ты меня подвёз... Приревновала даже, - я махнула рукой, чуть не плача, - мы поругались...
Эдик неожиданно устало рассмеялся.
– Я понял, не продолжай. Эх, Люда...
– он прошёлся по кабинету, затягивая молчаливую паузу. Остановился неподалёку, поднял голову, с ледяным упреком глядя мне в глаза.
– Тебе ли не знать, насколько мнительны и восприимчивы в этом возрасте девушки? Я сделал ей комплимент насчёт изменения внешности, ибо светлые волосы ей действительно идут гораздо больше, а она уже намечтала себе...
Словно гора упала с плеч. Бедная моя глупая девочка...
– Знаю. Ты прав, - я неуверенно улыбнулась.
– Зря я себя так накрутила...
– Это нормально, ты же мать, - Эдик ободряюще кивнул.
– Было бы странно ожидать от тебя иной реакции на поведение твоей дочери, - он со скучающим видом перекатился с пятки на носок.
– Если это всё, что тебя беспокоило, и разговор исчерпан...
– Ах...
– я неловко усмехнулась, немного обескураженная его намёком. Торопливо подхватила плащ и сумочку, пятясь к двери.
– Конечно. Спасибо, что успокоили, Эдуард Альбертович...
– попыталась свести прощание к юмору, но Эдик не улыбнулся.
– Я не сомневалась в том, что ничего страшного не произошло, но... Я не могла не спросить тебя лично...
Только сейчас мужские губы тронула чуть презрительная лёгкая полуулыбка, больше похожая на гримасу торжества и презрения. Обиделся?!
– Ты снова ищешь себе оправдания, Людмила?
– даже его голос зазвучал тише и как-то приглушённее, становясь похожим на шелест.
– Не нужно... Вспомни, о чём я тебе говорил буквально на днях - разумная рационализация есть важнейшая составляющая гармонии между желаемым и реальным положением дел, предотвращающая...
– ...Потерю самоуважения...
– на выдохе договорила вместе с ним вызубренную фразу, плохо понимая на самом деле, как эти термины можно легко применять в повседневной жизни.
– Я всё помню...