(Не) мой профессор
Шрифт:
– Вишневецкая?!
– голос подала Лера, подавшись в перёд и придерживаясь рукой за дверной наличник.
– Охуеть... Пиздееец...
Она озвучила то, что не могла сформулировать я. Ибо никакие литературные слова в голову просто не шли...
Задыхаясь воздухом, подняла глаза на мать.
Она сидела в моём любимом кресле, закинув ногу на ногу и совершенно не стесняясь того, что её белый шёлковый пеньюар, украшенный нелепыми перьями по подолу, полностью распахнулся, обнажая полную подтянутую грудь с едва заметными следами хирургического вмешательства - последнюю подтяжку она
Господи, какая же она всё-таки... роскошная женщина. И мне не понять, за что Гриша её недолюбливает - обычно мужики из кожи вон лезут, чтобы добиться внимания таких вот тёток. Даже Эдик, оказывается, не исключение...
Перевела стыдливый взгляд на Эдуарда Альбертовича, краснея до самых корней волос...
Против воли не могла не отметить классическую красоту его атлетического мужского тела - он явно из той же породы, что и моя мать, и внешность для него имеет отнюдь не последнее значение. Конечно, я знала, насколько он хорош, но увидеть его вот так со стороны, полностью без одежды... С каплями пота на шее и спине, со слипшейся взъерошенной чёлкой, с напрягшимися мышцами плеч, когда он вскинул голову и приподнялся на руках над распростертым под ним юным женским телом... Да ещё с этим прожигающим и полным глухого раздражения взглядом, направленным, кажется, в самую душу...
Мечта, а не мужик. Но не моя...
Со вздохом опустила глаза. Покосилась на девушку, распластанную на моём разложенном диване...
Соня Вешневецкая, первокурсница, отличница, скромница. Была, по крайней мере.
Сейчас она только кусала губы и слизывала слёзы, катившиеся по её нежным раскрасневшимся щекам. Дрожала, лёжа на животе и подставляя Эдику задницу, утопая в ворохе разбросанных по простыни игрушек в виде пушистых хвостов, прозрачных и металлических пробок, каких-то шариков и прочей лабуды. Тихо всхлипывала, комкая мою подушку...
Надо же, на меня Эдик так не тратился. Или... это Алла потратилась?!
– Эдуард Альбертович, Вы совсем девушку не бережёте!
– мама театрально махнула рукой, с осуждением стряхивая пепел в изящную маленькую хрустальную пепельницу.
– Ей всё-таки больно! Возьмите другой лубрикант, меня уже утомили её бесконечные слёзы, - только сейчас она строго посмотрела в нашу сторону.
– Впрочем, предлагаю сделать перерыв. Как-никак, у нас гости...
– она всё-таки со вздохом прикрыла одну грудь, взяла в руки пульт, сделала потише музыку.
– Эдик, милый, поставь пожалуйста чайник и завари нам чайку. Мне с берамотом...
Ощущение того, что я окончательно схожу с ума, достигло апогея.
– Да, Алла Леонидовна, - Эдик оттолкнулся от постели, последний раз мазнув по мне злым взглядом. Поднялся, почти сразу прикрыл опавший член коротким полотенцем, обмотав его вокруг бёдер...
– Гостям тоже с бергамотом?
– он, как ни в чём не бывало, поднял на мою мать полный почтения и обожания взор.
– Софье тоже налей...
– мама
– Ей тоже требуется перыв. Да, Сонечка?
– Охуеть блатхату тут устроили!
– Лера совершенно неожиданно запальчиво усмехнулась, звонко хлопнула в ладоши.
– Бабуль, уж от кого кого, а от тебя... Бля, как это теперь развидеть?!
– она отвернулась от них, прижимая ладонь ко лбу.
– Ещё и чаю...
– Валерия!
– мать грозно посмотрела в её сторону.
– За языком следи, будь добра...
Лера резко повернулась ко мне, даже не пытаясь скрыть гримасу презрения и брезгливого разочарования.
– Пошли отсюда!
– она с ожесточением дёрнула меня за рукав.
– Или ты решила остаться на чай?
– она с сарказмом подняла бровь.
– Нет конечно!
– я холодно усмехнулась, охотно перехватывая её под локоть и следуя с ней в коридор.
– Не будем мешать... Кстати, - я чуть наклонилась к Лериному уху, - девчонке восемнадцать есть, не знаешь?
Лерка закатила глаза, торопливо напяливая куртку и запрыгивая в кроссовки.
– Ей уже девятнадцать! Спасать здесь некого, мам, Сонька сама давно этого хотела, поверь, - она протянула мне мой плащ.
– Так что пусть наслаждается. Пошли уже, хватит копаться...
Лера в сердцах хотела хлопнуть дверью, но я не позволила. Зачем? Качнула головой, перехватывая ручку и аккуратно бесшумно прикрывая дверь с этой стороны. Выдохнула с каким-то фееричным облегчением, оказавшись на площадке...
Не сговариваясь, спустились на этаж ниже, остановились у окна. Я машинально полезла за пачкой и зажигалкой...
Лера засунула руки в карманы куртки, глядя в темноту ночного двора. Тяжело вздохнула, растеряв всю свою браваду и думая о чём-то сокровенном...
– Мам, я, наверное, в квартиру поеду...
Поджала губы, обнимая её со спины, так и не прикурив сигарету.
– Завтра утром я сама тебя отвезу, сегодня переночуешь у нас.
– Да чего я... мешать вам буду...
– дочь опустила голову, злясь на всех и сразу.
– Ты никогда мне не помешаешь, запомни это, - я уткнулась носом в её затылок.
– Гриша на диване поспит, ему не привыкать. К тому же, я там такооой ремонт сделалаааа... И даже похвастать некому!
Лерка понимающе усмехнулась, обнимая мои ладони.
– А дядь Гриша что? Не оценил твой энтузиазм?
– Оценил, - кивнула.
– Но по-своему.
Дочка рассмеялась, скидывая остатки напряжения и разворачиваясь ко мне лицом.
– Мам, я сказать должна... Я не вернусь в универ. По крайней мере, не сейчас...
– она потупила глаза.
– Андрей против и...
– Хорошо, - я ожидала чего-то подобного, поэтому даже не удивилась на её слова. Да и после пережитого сегодня я, кажется, вообще утратила возможность испытывать любые эмоции...
– Валерий Павлович сказал, что вы уже заявление подали?
Лера совсем сникла, краснея.
– Да... Так получилось...
– она подняла пытливый взгляд мне в лицо.
– Андрей обещал, что помирится с отцом и пойдёт к нему работать, и мы ни в чём не будем нуждаться...
– Лер, ты не беременна часом?
– я напряглась, ожидая ответа.