Не наша сказка
Шрифт:
— Да пусть бежит, – сказал кто-то. – Толку ей от этих ключей…
Обледеневший замок холодом обжигал пальцы. Наконец, дужка щелкнула и степенно посторонилась, замок повис. Я обеими руками подняла засов и, пригнувшись, оказалась в душном тепле псарни. Светлым прямоугольником впереди маячил выход на площадку. У входа висел кнут, который я и прихватила, вылетев наружу. Собаки неслись полукругом, хватая жертву за штаны.
— Тадеуш! – Я кинулась наперерез. – Сюда!
Охотник не услышал, и я, не задумываясь, врезалась во всю эту свалку, щелкая
— Ты чего? – опомнился Тадеуш. По грязной рубахе поползли кровавые пятна, но он все еще переставлял ноги, хоть и с трудом. – Ты откуда?
— Из замка, - прохрипела я и невольно вскрикнула – одна из собак надумала укусить всерьез. И получила от Тадеуша сапогом в морду, заскулила, осталась позади. Солдаты что-то кричали, громче всех кричал Ришцен, а потом я услышала голос Патрика. В какой момент мы буквально вывалились из калитки – я так и не поняла. Солдаты молча смотрели, как я помогаю Тадеушу подняться, а шут загоняет собак обратно и закрывает калитку. Лай стоял такой, что уши закладывало.
— Ты зачем? – снова прохрипел Тадеуш, отирая кровь с лица. Я свалилась наземь и закрыла глаза. Навалилась свинцовая слабость.
— Они бы тебя насмерть загрызли. А эти ублюдки смотрели бы.
— Ну, теперь попробуйте толкнуть версию с чужой инициативой, кретины. – Я ощутила, как жесткая ладонь Патрика резко касается щек. – За княжну вам попадет!.. Вставайте, миледи. А вы – отведите парня к врачу, чего встали!
— Не бойтесь, госпожа княжна. – Растмилла?!.. – Ох, горе-то какое… вы не ранены, госпожа княжна?..
— А вот эта кровь, по-твоему, чья?.. Пусти, я жгут наложу.
— Что теперь будет?..
— Ты зачем, Аретейни?..
— Да уведите его уже!
— Идемте. – Растмилла осторожно подняла меня.
— Да я в порядке. – Я только теперь осознала, что правая нога чуть выше колена и левая рука пульсируют болью, попытавшись сделать шаг и взять Растмиллу под руку.
— А ты чего раскомандовался, урод?!
— А вы своим умишком не додумаетесь, потому что.
— Чего-о?!..
— Того. Руки убери, дубина. Незаменимых питекантропов с цепами не бывает. А вот, незаменимые шуты – очень даже.
— Что здесь происходит? – Олькмер пришел! Я даже выпрямилась и шагнула вперед.
— А мы тут… эта…
— Я расскажу.
— А тока вы ей…
— Молчать, – спокойно оборвал командир. – Рассказывайте, госпожа. Я слушаю.
— Они хотели Тадеуша собаками затравить, – громко и четко сообщила я. Олькмер нахмурился.
— А вы почему в таком виде?
— А она меня спасала, – ответил вместо меня охотник.
— Молчать, – повторил Олькмер. – Вы, правда, его спасали?
— Ну, да, – удивилась я. – А что мне еще оставалось делать?
Повисла пауза. Даже Ришцен испуганно, как мне показалось, молчал.
— Идемте, госпожа.
Я позволила Растмилле и Патрику себя увести, оставив группу людей, молча стоявших под колючим снегом, и гончих в полном разочаровании.
Мы добрались до входа в донжон и принялись подниматься по лестнице.
— За что они его, хоть? – вздыхала Растмилла, а я стискивала зубы, стараясь не застонать, а потому все никак не могла ответить.
— За то, что могут, – резонно заметил шут, который нес факел.
— Вот, попадет им от господина…
— Пока что, им попадет от Олькмера. А там уже, глядишь, и Дольгар вернется. И добавит острых ощущений.
— Ох, Высшие…
Когда раны оказались промыты и перевязаны, а волосы просохли, на дворе уже окончательно стемнело. Можно было надеяться, что Олькмер не допустит кровавых развлечений, но я все равно переживала за Тадеуша. В подвале раны, вообще, имеют свойство плохо заживать, а ран на нем хватает.
Совершенно позабыв о своих собственных ранах, я неосторожно повернулась, и повязка на руке пошла расплывчатыми пятнами. Должно быть, я успела привыкнуть к боли, но двигалась опять с трудом, и пришлось обреченно усесться на постель. Беспокойство грызло, как голодная крыса. Сколько я уже здесь?.. И до сих пор не могу выбраться. А если Дольгар таки осилит создание новой жизни, я окажусь прикована к цитадели окончательно – не побегу же я зимой в неизвестном направлении с маленьким ребенком на руках.
От кровопотери, или от пережитого страха, сделалось холодно, и я завернулась в одеяло.
Подведем итог. Я застряла, и, похоже, надолго. Как только будущее дите вырастет, Дольгар наверняка найдет способ аккуратно убрать меня, так же, как и убрал в свое время Вилёнку, под любым благовидным предлогом. Впрочем, за предлогами далеко ходить не надо – теперь, когда я еще и кинулась у всех на глазах спасать Тадеуша, ему грех будет этим не воспользоваться. В общем, ломать голову зарлицкому господину не придется.
А вообще, где я, черт их всех побери?..
Стемнело, Ниллияна принесла ужин. Рыба, хлеб и тушеные овощи, я снова поймала себя на мысли – хорошо хоть, без мяса. Первое впечатление, самое сильное, сделало из меня, похоже, вегетарианца.
«Парня надо суду предать…»
«А может щас их?..»
«Провинишься – отрублю ему руку…»
Я покосилась на поднос; есть не хотелось.
— Вам надо восстанавливать кровь, госпожа. – Голосочек девушки – тоненький, тихий, дрожащий, словно дымкой таял в холодном воздухе. – Вам нехорошо? Может, позвать Варшиха, очаг растопить?