Не обожгись цветком папоротника
Шрифт:
— Нет Василисы?
— Нет, — ответил Ивар также вместо приветствия.
Домна опомнилась:
— Проходите, садитесь. Сейчас вечерять будем. Ай, кваску с дороги попить?
— Давай квас и всё, что есть. Без остановки ехали со вчерашнего дня.
Домна поспешно стала накрывать на стол.
Малой успел уже сбегать во двор, проверить, что за лошадиный топот, ведь отец с братом отправились в город на лодке.
— Тять, а что за кони во дворе?
— Белый — Еремея, остальные наши. Но потом про это. Малой, иди их напои, сена дай. Осторожней с гнедым, горяч. Что с Яриной? —
Ярина с трудом сидела на лавке бледная, кутаясь в бекешу.
— Болела. Да так тяжело, что и сказать страшно. Потом расскажу. Кушайте. Кушай, Еремей. Рада тебя видеть. Кушай, сынок. Кушайте, да рассказывайте, как съездили. Извелись мы за эти дни. Не знали, за кого больше переживать, — горестно всхлипнула Домна.
— Не было Василисы в городе. И вряд ли она туда пошла. Вон Еремей, кажется, другое знает. Но я, на всякий случай, попросил знакомого человека, чтобы дал мне знать, коли появится. И Ермей вот… — Ивар кивнул в сторону парня приглашая его продолжить разговор.
— Да, тётка Домна, и я своим знакомым наказал. Только, думаю, не в город она направилась. Иначе она там уже была бы. А есть ещё одно место. Вот я сейчас туда и поеду. Сюда заехал узнать, нет ли новостей.
— Куда сейчас поедешь? Что ты? С утра и едь. Отдохнуть надо, нечего горячку пороть, — возразила Домна.
— Ты, Еремей, не глупи, мать правильно говорит. Коня загонишь, сам надорвёшься. Переночуй. Хочешь, с Ланом во дворе, а то, может, к матери пойдёшь?
— Нет, тогда с Ланом.
— Ну вот и договорились… Ну, Малой, занятную вы, оказывается, штуку с Ёрой нашли. И занятную, и дорогую. Что это, знающий человек и сам не определил. Что-то из девичьего украшения. Оторвался кусок. Чистое золото с каменьями. Вот мы с Ланом на этот кусок, правда, ещё чёлн продали — добавили, обменяли двух коней. Вот так, не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Завтра одного коня Мамалыхе поведём… Всё, глаза закрываются. Пойдёмте отдыхать…
— Как там в городе? — не удержала любопытства Домна, когда уже лежали на лежанке, поторопилась спросить у мужа, пока он ещё не захрапел.
— В городе? — сонным голосом переспросил Ивар. — Переполох в городе. У князя сын пропал. Махонький совсем. Кто-то предателем оказался. Нянька, должно быть. Но толком ничего не знаю. Держат в тайне, боятся. Вроде князь ищет. Не хотел отпускать Еремея, ему сейчас дружина верная нужна. Да Еремей сказал, что, может, что узнает. Может, больше пользы принесёт, коли по дорогам поездит, да повыведает…
Ещё до свету Домна встала, собрала Еремею кошель, вышла во двор его проводить, а его уж и след простыл. Уехал, видать.
— Лан, — толкнула сына в плечо, — а Еремей где?
Лан сел, поглядел по сторонам, заморгал непонимающе:
— Не знаю. Тут был.
— Был, да сплыл. Ладно, сынок, спи. Рано ещё.
Домна вышла за ворота, поглядела на пыльную дорогу, на спящее в такую рань селение.
— Эх, Еремей, ну что ж ты? Хоть бы хлеба краюху взял, — помолчав, добавила, — удачи тебе.
47
Когда первый раз Лябзя тихонько толкнула покосившуюся дверь не менее покосившейся лачуги бабки Власы, её колени дрожали.
Ни за что бы не пошла к колдунье, если б не великая нужда. Тридцать лет ей уже, а всё в девках. Родители давно рукой махнули, ребятишки дразнятся, с гулянок общество гонит. Разве это жизнь? А стоит чуть разобидеться, тут же смеются, мол, нет никого злее осенней мухи и бабы-вековухи. И что? Ей до смерти это терпеть? И раз не нашёлся жених до сих пор, значит, она его сама будет искать. Большую надежду положила на Власу. Всем известно, что ворожба в этом деле — первая помощница. Так, вроде, думать полагается?
Годочков пять назад приходила уже сюда. И не раз. Топталась часами перед лачугой, но зайти так и не решилась. Но теперь… надо.
Власа встретила неприветливо, но не прокляла с порога, что уже хорошо, а даже неохотно согласилась помочь. Долго шептала, ворожила, плевала да капала, поднесла Лябзе, наказала долить в питие нужному человеку.
Несла Лябзя кухлю в вытянутой руке, боясь споткнуться и выронить ведьмин гостинец. А куда его спрятать — об этом не подумала. Домой страшно идти, там любопытных глаз много — заметят, решила до времени укрыть его в роще. Выбрала берёзку поприметнее, вырыла у ствола ямку, туда и схоронила кухлю с ведьминым средством.
Дома задумалась, кого себе в суженые выбрать. Перебрала всех окрестных мужиков — не выбрала. Решила и тут положиться на удачу. Вот на следующий день оделась понаряднее, села на лавке у колодца, загадала, кто третий из холостых мужиков, старше тридцати годов пройдёт мимо, тот её суженый. Народ в будний день на колодец ходит часто, но в основном бабы. Останавливаются, заговаривают с Лябзей, та молчит. Не разговорчивая нынче. Не до баб, мужиков высматривает.
Первым прошёл дед Вихор. Испугалась, что не продумала другую деталь: жених должен быть моложе пятидесяти годов. Скорректировала условия. Вторым прошёл Михей. Долго задумчиво смотрела вслед, впервые оглядывала его с точки зрения потенциального, хоть и не состоявшегося жениха. Михей — мужик серьёзный, вдовый. Живёт со стариками родителями и тремя детьми. Работящий. Может, и жаль, что третьим не прошёл. Ладно, подождёт следующего.
Сердце тут от волнения заколотилось где-то в глотке, глаза зыркают по сторонам, аж заслезились. Идёт кто-то. Торопливо протёрла кулаком мешающие обзору слёзы, присмотрелась — Ерпыль. Вот так суженый. Такого добра задарма не надо. Да холостой, зато детей развёл по селению, никто и не разберёт, сколько их у него. Говорят, что и Пыря свою Агнию от него нагуляла. Да из него муж, как из блохи шуба… Но, с другой стороны, получается судьба?
Стала торопливо рассуждать, что первого деда Вихора можно было не считать — стар. Убрала со счетов деда, получилось, что Ерпыль второй. Вздохнула облегчённо, стала вновь третьего ждать.