Не от мира сего-3
Шрифт:
Если Стефан и ошибся в своих расчетах, то ненамного. Наверно, спали хозяева сегодня чуть дольше обычного.
Пришел какой-то субъект, старательно прячущий свои глаза, чтоб не приведи Господь, не столкнуться взглядом со Стефаном. Вместе с ним пожаловал один из свинобратьев, какой — определить был трудно. Он тоже принялся подозрительно водить похожим на свиной пятак носом, внюхиваясь и не понимая.
— Как спинка? — спросил его Дюк. — Эх, жаль, что не по голове кочергой приложился. Ну да ничего, в другой раз не премину.
— Молчи, урод, — рассердился Боархог-младший, или средний. Значит, это именно тот, с кем вчера довелось «поручкаться».
— Урод, говоришь? — фыркнул Стефан. — А ты себя в зеркале-то видел?
Дюк совсем не испытывал потребности в общении с одним из своих врагов, просто надо было как-то отвлечь его от мнительной подозрительности, которая могла привести к совсем нежелательным для него и Буслая результатам. Свинобрат обиделся и разоткровенничался не на шутку, обещая ужасные пытки, предваряющие ужасную смерть и ужасную участь тела после смерти.
Дюк вышел из камеры, кивнув на прощание Василию. Тот сжатым кулаком приложился к левой половине своей груди. «Идущий на смерть приветствует тебя». Рыцарь усмехнулся.
— Что притих? — не унимался свинобрат.
— С покойниками не разговариваю, — ответил Стефан.
Они вошли в дом, где до сих пор летал тонкий аромат потребленного и переработанного спиртного. Гостей поубавилось, наверно, кто-то, сославшись на занятость, ускакал по своим делам. Или их Боархоги перебили к такой-то матери. Они могли, у них, похоже, мания величия развилась в тяжелой форме. Поднять руку на лицо королевской крови не каждый осмелится, разве что такое же лицо. А у этих братьев лиц не было, рыла одни. И беспредельная самоуверенность, которая очень заразна для слабых умишком людей, пусть они хоть баре, хоть графья или смерды. Самый главный Боархог — лидер стада, остальные ему в рот смотрят.
Каминная зала, очень большая для того, чтобы вся протапливалась от одного камина, могла вместить пол Англии. Но народу, конечно, было гораздо меньше. Все слегка помятые, кое-кто с синяками под глазами. Значит, на ссоре с Дюком дело не закончилось. Наоборот, это было лишь начало.
— Итак, благородные гости, наследник престола Англии рыцарь Стефан! — срываясь на фальцет, прокричал свинобрат со сломанным ребром.
— Бывший наследник! — прокричал кто-то и натружено заржал, но его идиотский смех никто не подхватил.
Видимо, не все еще успели смириться с мыслью, что глумиться над бывшим соседом по трапезе — самое утонченное развлечение. Тем более, если он, вдобавок к этому, королевских кровей.
— А это — наш король! — опять завизжал подраненный свинобрат. — Барон Боархог, наследник и преемник Архангела Михаила, благороднейший охотник.
Стефан отметил про себя, что рыцарем он не обозвался. Да и куда с таким рылом в рыцарство? Гости чинно и степенно стали расходиться по стенам. Они, конечно, не залезали на них, уподобляясь обезьянам, а рассаживались на заранее расставленные вдоль кресла и скамьи. В центре образовалась настоящая арена, даже обсыпанная свежими опилками. Дело поставлено на серьезный уровень. Кто-то был в Колизее, не иначе. Неужели этот барон в крестовом походе участвовал? Не исключено, может быть даже в каких-нибудь карательных подразделениях.
А вот и он сам! Одетый в красную тунику, стянутую в поясе железным обручем — что же, умно, кровь на красном цвете не так бросается в глаза. На голове ведро донышком кверху с прорезями для глаз — спер, поди, шлем у рыцаря. В правой руке меч, не слишком искусно сделанный, явно откуда-то с южных земель, но заточенный и бывалый, если верить, что зазубрины на лезвии образовались не сами по себе. Стефан такой меч и в руки бы не взял — нету в нем крестоносного символа, защита для кисти выполнена в виде какого-то нароста. А в левой руке маленький щит овальной формы в локоть длиной. Его рукояти позволяли вдеть в них предплечье. Стало быть, не щит это, а какой-то отражатель. Сделанный из липы, потому как у нее плотность малая, следовательно, и вес небольшой, окрашенный в синие и белые полосы, но все равно что-то в нем не то. А где же умбон? [70] Нету его. Значит, вражеское оружие он не задержит, позволит скользнуть куда-то к телу и принести некоторый вред щитоносцу. Это хорошо.
70
такая шишка в центре щита, изготовленная из железа, (примечание автора)
Стефан уверился, что презренный барон действительно видел и рыцарей, и их поединки, вот только сам смысла некоторого вооружения не понимал нисколько. Так, поверхностное знание, ни традиций, ни навыков. Быдло, лучшее оружие для которого — спесь.
Плохо было то, что он сам до сих пор оставался без ничего. Если Боархог вырядился, как «рыбка», то «рыбак» не может быть с голыми руками. Или у них в свинохозяйстве совсем другие правила?
— Хвала нашему покровителю и вождю всех архангелов Михаилу! — голос из-под ведра казался гнусавым и оттого смешным. — Михаил, тебе, как брату, посвящаю эту жертву. Ты несешь нам сокрытое знание Бога. Ты поддерживаешь в битве сильных. Тебе — королевская кровь для омовения!
Он еще нес какую-то чепуху, веря в истинность своих слов, а Стефан оглядывался по сторонам. Отмечая подробности интерьера и архитектуры, он отвлеченно думал: «Какая, в пень, «хвала Михаилу»? [71] Зачем ангелам, тем более — архангелу, жертвоприношение? Разве тайное знание не несет Гавриил? О чем вообще речь?»
— Эй, — крикнул рыцарь. — Мне оружие не положено? Или я не «рыбак»? Или ты просто боишься меня, свинорылый?
— Уважаемый, — осекся в своих проповедях Боархог. — Ты лишен голоса, потому что здесь ты — никто.
71
hvala — «заблуждение» на руническом санскрите, (примечание автора)
Тем не менее, откуда-то вылез давешний, прячущий глаза слуга и передал Стефану какую-то белую хламиду, сеть, сплетенную из множества железных колечек, и, как и положено в таких представлениях, трезубец. Ну вот, совсем другое дело.
— За «уважаемого» ответишь, — громко сказал он, напяливая на себя одежду. Любая царапина на ней проявит себя, будто кровопотеря из артерии. У него побаливала голова после практически бессонной ночи и очередном пережитом ударе, но в целом настрой был подходящий. Трезубец, конечно, сделан из вил, таким только рассмешить можно, но сетка вполне добротная.
— В Первом послании к Фессалоникийцам святого Павла в главе 4 стихе 16 сказано: «Потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде». Может, кто укажет мне, один Архангел упоминается, или несколько? — стараясь, чтобы голос его звучал настолько басовито, насколько это возможно, провозгласил Стефан.
В зале воцарилась тишина, со Святым Писанием, похоже, многие были знакомы заочно. Даже Боархог притих, засопев из-под шлема, как порванный кузнечный мех.