Не отступать и не сдаваться. Том 3
Шрифт:
Когда я приехал, дома у Егора Дмитриевича никого не оказалось. Калитка заперта. Я просунул руку, открыл ее, прошел через двор к двери. Тоже закрыта. Постучал, нет ответа.
Я думал, что старик обиделся, поэтому ломился в дверь еще минут десять. Чуть не выломал тяжелую дубовую дверь.
От сильного стука набежали собаки с других дворов, начали лаять. Да ладно, я же знаю, Егор Дмитриевич, это вы управляете этими зверями. Каждый раз, как поругаемся, натравливает их на меня.
Нет, никого дома нет. Видимо, упрямый старик уехал по делам. А Маша опять ушла гулять со своим хахалем. Раньше домашняя была, из комнаты носу не высовывала. А теперь вишь, чуть что, сразу свалила.
Ну-ка, а чего это я буду тогда дома сидеть и горевать? Пойду-ка я лучше тоже гулять.
Где там моя новая зазноба поживает? Какой там у нее телефон? Я сплюнул, пнул дверь дома Касдаманова со злости и отправился к машине. Собаки рычали мне вслед, но не подходили.
Через полчаса я остановил машину возле предприятия, где работала Зоя. Дождусь девушку и сразу заберу на свидание. Ну его к дьяволу бокс. Надо отвлечься от сегодняшнего кошмара. И для этого нет ничего лучше, чем общество красивой девушки.
Пока дождался вечера, подремал. Наконец, увидел, как Зоя вышла из проходной. Рядом с ней увязался какой-то парень в костюмчике. Весь такой прилизанный и улыбчивый.
— Привет, Зоя! — крикнул я из машины и вылез наружу. — Ты куда торопишься?
Подошел, поцеловал ручку. При виде меня парень перестал улыбаться.
— О, Витя! — удивилась Зоя. — Привет! Ты меня ждал?
Я кивнул.
— Конечно. Я же обещал тебе, что увидимся.
Зоя поглядела на «Москвич». Довольно прищурилась. В эти времена парень на машине считался чуть ли не олигархом.
— Ух ты, это твой автомобиль?
Ее глаза загорелись. Она обернулась к спутнику.
— Стасик, дальше я сама. Ты иди, я с другом поеду.
Глаза парня помертвели.
— Далеко поедете?
Я не собирался с ним ссориться. Сразу видно, бедолага втюрился в Зою по самые помидоры. Не бить же его за это.
— Это мы уже сами разберемся, — ответил я ему и увел девушку к машине.
Идя рядом, Зоя сразу взяла меня под руку и доверчиво прижалась. Я ощутил ее грудь и сразу подумал, что не зря пришел сюда.
Везти девушку в ресторан я, конечно, не собирался. Знаем, проходили. Этого дерьма я еще в прошлой жизни наелся.
— К сожалению, в ресторане все места заняты, — сказал я. — Я заезжал, узнавал. Но есть другое место. Не хуже.
Мы зашли в недорогое, но вполне приличное кафе, где заказали шашлыков и вина. После ужина я отвез девушку в парк, где мы долго обнимались и целовались в машине.
На улице уже стояла темнота. Кажется, Зоя была не прочь и дальше продолжить знакомство, но у меня снова зверски разболелась голова. Вдобавок, взбунтовался желудок.
Нет, надо было лежать сегодня дома. Отдыхать. И тем более, без алкоголя.
Ладно, сегодня не судьба. Я отвез девушку домой. Мы целовались еще минут пять на прощанье возле ее подъезда.
— Я приду за тобой завтра, — пообещал я.
В свете уличного фонаря я заметил, как девушка слегка нахмурилась.
— Придешь? А почему не приедешь? Это же твоя машина?
У меня не было настроения спорить, но я спросил:
— Моя. Но иногда лучше пройтись пешком.
Зоя нахмурилась еще больше.
— Зачем пешком? Лучше на машине.
Вот цаца у нас тут какая. Голова разболелась еще больше.
— Ладно, завтра видно будет, — сказал я и отправился прочь.
Зоя глядела мне вслед, а потом молча вошла в подъезд.
Когда я приехал домой, было уже поздно. Около полуночи. По дороге пару раз остановился, переждал, пока стихнет ломота в висках.
На стоянке рядом с подъездом стояла милицейская машина. Неужели к нам? Неужели что-то стряслось? Я рванулся к двери, но из машины вышли двое милиционеров.
Один наш участковый, я его сразу узнал. Другой какой-то незнакомый.
Он подошел ко мне и козырнул.
— Рубцов Виктор Анатольевич? Пройдемте с нами в участок. Надо кое-в-чем разобраться.
Егор Дмитриевич уехал не просто так. Он уехал спасать задницу своего подопечного.
Ровно в семнадцать часов в десять минут его провели в один из кабинетов Кремля. За огромным столом сидел худощавый старик в очках. Глаза за линзами пронзительные и холодные, как ледышки. От его взгляда и холодного гнева некоторые подчиненные, говорят, падали в обморок.
Впрочем, Касдаманов уже давно перестал бояться подобных взглядов. Тем более, что с этим стариком они были ровесниками. И знали друг друга еще с далеких революционных времен. В Кремле старик обладал огромным могуществом.
— Что у тебя там, Дмитрич? — проворчал он, когда они поздоровались. — Опять что-то с боксерами? Ты же знаешь, я не курирую спорт. У меня идеология и внешние сношения.
— А здесь как раз вопрос идеологии и внешних сношений, — ответил Касдаманов, усаживаясь в просторное кресло перед столом. — Про чемпионат Европы помнишь, Михаил Андреевич? По боксу? Моего подопечного задвинули сегодня.
— Он проиграл нокаутом, сам виноват, — ответил старик, обнаруживая, что подготовился к визиту старого знакомого. — О чем теперь может идти речь?
— О повторном поединке, — ответил Егор Дмитриевич. — Мы сразу договорились с госкомитетом. Но они сейчас в отказ идут. А так не пойдет. Мы имеем право отыграться.
Старик изучающе посмотрел на гостя и скрипуче спросил:
— Ты уверен, что твой подопечный выиграет? Смотри, опять ведь свалится. Времени в обрез на подготовку. Если в этот раз проиграет, может вообще с большим боксом распрощаться. Поднимем вопрос о защите титула.