(Не) пара для вампира
Шрифт:
— Почему вы так поступаете, герцогиня? — спросил непослушным языком.
Мой голос вывел женщину из оцепенения. Она моргнула и отвернулась.
— В память о Бернарде, — произнесла очень тихо и очень глубоко, когда я уже перестал надеяться на ответ, после чего вышла, оставив дверь приоткрытой.
— Элиот…
— Я понимаю, милорд, — кивнул слуга, смягчивший падение, и, высвободив ладонь из-под моего тела, оттянул ворот рубашки, обнажая шею.
— Прости меня, — зажмурился от удовольствия, когда клыки вошли в тёплую плоть, и кровь
Я не мог смягчить боль внушением, но мог, по крайней мере, контролировать себя и не торопиться тянуть из него силы, чтобы Элиот не пострадал.
Алая жидкость пьянила, как сама жизнь, слабость, сонливость и боль начали отступать, а с ними проясняться разум. Не могу поверить, но это не сон. Меня правда освободила герцогиня де Лонтельи — тётя худшего чудовища в Дракарде.
Может, в том и причина?
— Я вернусь за тобой, друг, — пообещал Элиоту, бережно опустив его плечи и голову на холодный камень. Увы, слуга уже не слышал меня, а я не мог ему помочь.
Поднявшись на неверных ногах, я утратил равновесие и опёрся ладонью о стену, чтобы не упасть.
Чувствовал себя, как зомби в классическом представлении кинематографа — очень неловким и очень неповоротливым. Уж не знаю, сколько времени я провисел на руках, но тело окаменело и мышцы отказывались подчиняться.
К счастью, стражи за пределами темницы не оказалось, подозреваю, за их отсутствие тоже стоило поблагодарить герцогиню. После пыток я слишком ослаб, чтобы справиться даже с одним вампиром.
Судьба, похоже, наигралась со мной и смилостивилась, поскольку следующим, кого я встретил в особняке герцога, оказался смертный лакей. С ним, в отличие от Элиота, я не церемонился, пусть скажет спасибо, что сохранил жизнь.
Пьянея от крови, я шёл по резиденции де Эвилей, оставляя за собой дорожку из бесчувственных тел.
Странное дело, чем сильнее я раскрывался зверю, чем больше энергии отдавал ему, тем твёрже становился шаг, тем быстрее стягивались тонкие, но глубокие раны от кнута.
Учителя графини Сен Клэр твердили в один голос, что чистокровный вампир, а тем более обращённый, не должен срываться на множественные жертвы, рискуя утратить рассудок и озвереть полностью.
Либо это страшилки для вампирят, либо у первородных, кем бы они ни являлись, другие правила игры, но обезумевшим я себя не чувствовал, напротив, обретал близкое единство с истинной сутью и ощущение полноценности.
Я прекращал бояться, зверь начинал доверять, и вместе мы легко распустили стражу герцога на первом ярусе, внушив каждому, что у него одобренный господином выходной.
Однако на втором ярусе меня поджидал сюрприз: слуги и стражники де Эвиля лежали то ли обескровленными, то ли погружёнными в глубокий сон. Обитатели поместья дышали, судя по колыханию грудных клеток, но не шевелились.
Очень сомневаюсь, что это дело рук герцогини де Лонтельи и, тем более, Николь.
Нос уловил едва уловимый знакомый аромат, и я сделал глубокий вдох.
Дразнящая
Обратившись в слух, я искал дверь, что вела к возлюбленной.
Остро, отчаянно боясь опоздать.
Глава 20
Неисправимая оптимистка и её лучшая подруга Дженна утверждала, что не страшно оказаться на самом дне, поскольку тебе не остаётся ничего иного, кроме как оттолкнуться от него и начать подниматься к поверхности.
Когда растрёпанная темноволосая Айла вернулась в спальню с порванным рукавом и побелевшим личиком и сообщила Николь, что граф Кросс жив, хоть и закован в подземелье особняка, вампиресса поняла, что ей осталось, за что бороться.
Ослабевшая маркиза с трудом села на кровати и поманила к себе служанку. Та с опаской приблизилась, по алым глазам предугадывая свою судьбу, но перечить невесте герцога не посмела.
Бессмертная знала, что Орэ с минуты на минуту вернётся, и нуждалась в ясном уме и восстановлении сил. Айлу Николь уложила подле Весены в ванной и накрыла бессознательных служанок покрывалом. Будет жениху сюрприз.
Увы, судьба распорядилась иначе, и её саму поджидал сюрприз: решив, что живой не дастся, и понимая, что попытка лишь одна, девушка затаилась у входа с серебряным кинжалом в похолодевших пальцах, но, когда дверь отворилась, отчаявшаяся вампиресса вместо хозяина особняка набросилась на графиню Сен Клэр.
— Шарлотта?! — изумлённо выдохнула Николь и замерла с лезвием у груди подруги, чуть не убив её. Если та и испугалась, то хладнокровия не утратила: затолкала сбитую с толку маркизу в спальню и прикрыла дверь, затем зачем-то повернула ключ в замке.
— Тише, Николь, — попросила, прислушиваясь, после чего протянула ей ладонь. — Отдай кинжал, пока ты не навредила ни мне, ни себе.
— Что ты здесь делаешь? — в замешательстве спросила маркиза, отступая на шаг.
— Кинжал, — повторила Шарлотта, сверкнув глубокими зелёными глазами. — Скорей, у нас мало времени!
— Лотти? — поколебавшись, Николь протянула графине клинок.
— Идём, — бессмертная забрала оружие и потянула подругу к окну.
Мысли в голове маркизы лихорадочно сменяли одна другую. Как графиня оказалась в резиденции де Эвилей, да ещё и одна, без охраны? Если пришла ей на выручку, то как узнала? Мог ли Марк успеть предупредить её, отправить весть?
— Мне не покинуть спальню, — попыталась предупредить она.
Шарлотта тащила её за руку к постели, поэтому Николь пришлось упереться ногами в пол, чтобы остановить подругу и всё ей объяснить. Графиня обернулась, и в её чарующих глазах сверкнуло нечто такое, что заставило вампирессу отпрянуть, но вырваться из плена сильных пальцев она не успела.