Не по совести
Шрифт:
– Тебе это, «пень старый», лучше не знать, – продолжал молодой «беспредельщик» вести себя вызывающе, – будешь целее. Я Костя-киллер, и этим, надеюсь, все сказано. «Вали» давай по-хорошему, а то неровно выйдет мой большой друг и тогда, увидев тебя с «беспантовой» игрушкой в руке, очень обозлится, а уж в дальнейшем… тут я за него ручаться не буду.
– Я буду звонить в милицию, – грозно сказал охранник и, в подтверждение своих слов достав из кармана мобильник, стал тыкать на нем необходимые кнопки.
В этот момент из сарая вышел огромный детина и, придав своему лицу выражение рассвирепевшего зверя, бросился на худого мужчину с явным намереньем
Как только он достиг причинявшего ему страдания неприятеля, то в ту же секунду, размахнувшись своей сжатой в кулак неимоверно сильной рукой, напоминающей большую кувалду, и помогая всем корпусом, резко ударил обидчика по лицу.
– Только не сильно! – успел лишь воскликнуть громким голосом Константин, но было уже достаточно поздно: сокрушительный тумак достиг своей выбранной цели.
Воздействие было настолько мощным, что бывший служитель закона, непроизвольно хрюкнув, завалился на спину и тут же лишился чувств, оставаясь без признаков жизни. Слон же, не успев еще отойти от «принятых» им на тело, как минимум, четырех болезненных попаданий, для большей убедительности пнул лежащего без движений охранника по его небольшой голове своей мощной ногой, в дополнение ко всему обутой в жесткий армейский ботинок. В этот момент к нему подскочил Костя-киллер и, оттолкнув товарища в сторону, крикнул:
– Ты убьешь его! Хватит!
Но большому преступнику было этого мало: он никак не мог простить даже уже бесчувственному противнику того наглого нападения, которому он только что так бесцеремонно подвергся. Не смотря на настойчивый тон своего предводителя, Михайлов еще несколько раз порывался прорваться к телу Арсентьева, чтобы продолжить жестоко его избивать, перебегая из стороны в сторону, но завидя на своем пути возникающего внезапно товарища, резко изменял направление, пытаясь обойти бесчувственного врага с другой стороны.
Еще минут пять ему потребовалось, чтобы окончательно избавиться от душивших его негативных эмоций. Все-таки, говорят, время лечит, и он, восстановив потихоньку дыхание, наконец-то остановился, продолжая притом энергично водить желваками.
– Старый «ублюдок»! Он что, разве не знает, что стрелять из «травмата» в живого – значит делать ему очень больно. Он что про это не знал?
Зная о недалеком уме своего компаньона, Беркутов не придал его словам никакого значения, а стал осматривать лежащего на земле человека. Тот совершенно не подавал признаков жизни. Приложив – как он знал это из фильмов – два пальца на шею поверженного противника прямиком к сонной артерии и ничего там не почувствовав, с выразительной печалью в своем голосе и предательски усмехнувшись, начинающий бандит произнес:
– Ну, ты даешь, Слоняра, «по-ходу», ты его все же убил. Говорил же я ему: «Будешь тише, будешь дольше», нет, не поверил, и что из всего этого вышло? Теперь вот лежит… тихо так, ну, прям как «рыба об лед». Недаром меня зовут Костя-киллер.
– Но ведь вроде это я его… – попытался возразить огромный детина, недоверчиво посматривая на своего преступного «командира».
– Вот именно, – жестко «отрезал» беспечный преступник, привставая от мертвого тела, – Вот именно! Ты лучше скажи: чего будем делать с убитым? Может, как и обычно, окажем последние почести да где-нибудь похороним?
– Не знаю, – ответил Михайлов, пожимая своими неимоверно большими плечами, – можно оставить и здесь. Чего зря с ним таскаться?
– Я так и думал, что ничего более умного ты на предложишь, – плюнув с недовольством на лицо мертвого человека, произнес безжалостный Беркутов, – бери его за руки и помогай нести до машины.
Повторять в этом случае не пришлось, и огромного роста бандит, отлично осведомленный о вздорном характере своего приятеля, приподнял труп за указанную ему часть тела и, дождавшись, когда товарищ схватится за ноги, направился в сторону стоящего неподалеку автомобиля. Константин умышлено выбрал себе эту часть тела, так как нести за нее было намного легче, нежели чем поддерживать тело за плечи. Пройдя те пять метров, что отделяли их от багажника, они открыли крышку захваченного чуть ранее, хотя и изрядно потрепанного, но все же еще приличного, транспорта российской модели, носящего название «Волга», и забросили туда безвременно ушедшего из жизни Арсентьева.
– Смотри-ка, и сетка-рабица есть, – машинально сказал более разумный преступник, сразу предположив, что будет с ее помощью делать, – как знал проклятый «водила», что она пригодиться, – и беззастенчиво рассмеялся пришедшей в голову мысли.
Закончив с погрузкой безжизненного тела бывшего правоохранительного сотрудника, оба товарища облегченно вздохнули от осознания того, что им уже в конце концов предоставлялась возможность заняться именно тем делом, ради которого, собственно, все это и было затеяно. Они проследовали в сарай, где прижавшись к стене сидела уже пришедшая в себя девушка, а в полуметре от нее лежал бесчувственный водитель такси. Его пришлось оглушить чуть сильнее, чтобы избежать с его стороны ненужных телодвижений и, очевидно, не обошлось без какой-нибудь там черепно-мозговой травмы.
Костя, «зажигая» безжалостным гневом глаза, присел на корточки перед плененной жрицей-любви и, глядя ей прямо в глаза, настойчиво произнес:
– Ты ведь не будешь кричать и брыкаться?
Красивая проститутка была крепко связана липкой, клеящей лентой непрозрачного, серебристого цвета, с помощью которой также был заклеен ее миленький, но несколько больше, чем нужно, разговорчивый ротик. Трясясь от страха и непроизвольно обливаясь слезами, она помотала головой то кверху, то книзу, отчетливо давая понять, что впредь будет гораздо покладистей. Не без причинения боли, одним резким движением сорвав «скотч» с ее пухленьких губок, молодой «беспредельщик» предоставил ей слово. Девушка скосила глаза на лежавшее рядом тело и дрожащим от волнения голосом попыталась узнать:
– Что вы с ним сделали?
Перехватив ее взгляд и, определенно поняв, что она имеет в виду, опасаясь такой же нелепой участи для себя, Беркутов обернулся к стоящему сзади верзиле и, сделав удивленным лицо, с интересом спросил:
– Ты чего, Слон, с ним сделал?
– Ничего серьезного, – равнодушно отвечал огромный преступник, – он еще дышит.
– Видишь, – придавая лицу любезное выражение, продолжал Константин, – он пока дышит, но опять же, как говорит мой большой товарищ: «Пока». Ты как, случайно присоединиться к нему не желаешь?