Не подарочки для полковника. Воронцовы
Шрифт:
Стыдно.
Больно.
Невыносимо.
Снова попала в капкан.
Рядом страдают любимые люди и те, кто доверил мне свои жизни, а я не могу помочь, хотя обещала быть сильной в этот раз.
— Так, — на улице нас встречают Клим и его оперативники, — Андрее-е-е-ваааа! Почему у нас с тобой всегда так, где ты, там жди беды.
Родственник улыбается уголками губ, внушая в меня оптимизм, а я сейчас непробиваемая.
Мне страшно. Что, если спасая малышку, подставляю под расправу Нину?
—
— У метро. Как только увидит жену, выпустит Алису Покровскую.
Садимся по машинам. Клим снабжает Нину прослушкой, дает инструкции, пока я сижу отчужденно.
— Не провоцируйте его, следуйте за ним. Два опера будут на слежке 24 на 7 ближайшие три дня. Там посмотрим, решим, что предпринять с вашим муженьком.
— Полина, ты не виновата, что я вышла за него десять лет назад, — женщина гладит меня по плечу, выходит около метро.
Смотрю на нее взглядом, полным молчаливого сочувствия.
Жду, как и все, когда появится девочка, пока Нина удаляется с мужем за угол дома.
Сердце колотится так, что отдается неприятными звуками отбойных молотков в висках.
Перевожу взгляд на свои ладони, изучаю, чтобы не сойти с ума.
— Алиса! — вскрикивает Маша, открывает дверь, бежит к дочери.
— Мамуля, дядя Глеб сказал, что всё будет хорошо. Разрешил кушать бургеры столько, сколько я хочу, — малышка протягивает Маше пакетик с едой. — Но я не стала его слушать, хотела у тебя спросить разрешения, — лопочет Алиса.
— Девочка моя, неделю можешь есть пиццу и бургеры, — всхлипывает Мария, обнимая дочь.
— Тварь! — Маша припечатывает меня взглядом.
— Я? — лепечу с обидой.
— Не ты! Глеб твой.
Маша по-прежнему обнимает крепко дочь.
— Клим! — неожиданно Воронцова обращается к Красовскому, — отправьте его в ад!
— Так и поступим!! — обещает нам обеим.
Домой меня отвозит Мария на своем джипе.
— Родственница, ну ты меня сегодня напрягла, — ухмыляется недовольно женщина с чувственными губами и янтарными глазами.
Сижу рядом с ней на переднем пассажирском сидении.
Лиса сидит сзади в детском кресле, ест вожделенно остывший бургер. Старательно вытирая пальчики об свои волосы и об джинсы.
Сегодня ей простят всё!
— Я прощена? — спрашиваю осторожно.
— Без вариантов. Мы же теперь родственницы.
— Завтра распущу агентство и центр, — шепчу едва слышно.
— С ума сошла? Даже не смей думать такое. Кто-то должен помогать бедным женщинам воевать с этими маньячинами!!
— Спасибо. Но я сегодня не усну, пока не узнаю, что Нина в безопасности. Мое сердце разрывается от страха. Одна надежда — на людей Клима.
— Всё будет хорошо, — Маша бросает мне ободряющий взгляд. — Стефания пусть погостит у нас, не забирай. Закажу им на завтра праздник, пусть повеселятся,
Громкий звонок мобильного.
— Мама! — недовольно бурчит Маша, берет трубку, и мы обе глохнем от криков.
— Где моя Лиса? Точно знаю, что-то стряслось. У Майи глаз дергается!!
— Лиса, ответь бабуле, — включает на громкую связь.
— Бабусенька, я бургер лопаю, — пищит радостно малышка.
— Нет! — щебечет Полина Воронцова. — Точно знаю, что-то стряслось, у Майки бы глаза не дергался.
— Мама, прекрати нервничать, скоро приедем.
Глава 38
Полина
— Спасибо, что подвезла, — прощаюсь с Марией.
Улыбается едва заметно.
— Мы сегодня стали немного ближе друг другу, — говорит она мягко. — Прости за грубость. Когда ты меня узнаешь лучше, поймешь, я не плохая. Жизнь так сложилась.
— Богатые тоже плачут, — бросаю заботливый взгляд на девочку, спящую на заднем сидении.
Прощаюсь, поднимаюсь на лифте на наш этаж.
Безумно хочется уединиться, спрятаться у себя в душе, выплакаться, смыть с себя этот дурной день.
Вовремя вспоминаю, что Миша ждет и будет беспокоиться, а Маша запретила рассказывать брату о происшествии.
Тяжело выдыхаю, открываю дверь своим ключом, вхожу в большой холл. В квартире темно, свет и голоса на кухне.
Чиркаю пальцами по выключателю, свет загорается. Скольжу удивленным взглядом по паре женских сапог.
Какого ляда! Скидываю обувь, как воровка приближаюсь к кухне, стараясь не шуметь.
Хочу вспугнуть голубков, чтобы увидеть их вытянутые физиономии.
Шаг, и вздрагиваю от знакомых ноток забытого женского голоса. Вхожу.
Серафима собственной персоной.
Чувствую себя неловко под прицельным синим взглядом Миши.
— Не слышал как ты вошла…
— Мне уйти? — спрашиваю обиженно.
Ощущаю себя воровкой.
— Малыш, все нормально, у нас деловой разговор, — оправдывается Миша, глядя на меня ошарашенную.
Задыхаюсь от его наглости. Отхожу к стене, гляжу в упор на женщину.
— Даже не предупредили о приезде! — подковыриваю я.
— Жениху спасибо скажи, — Фима бросает холодный взгляд льдистых голубых глаз.
— Почему она здесь? — спрашиваю у Миши.
— Я перевел Симу в Москву! — рубит с плеча.
— Ты?.. Что?.. — обескураженно смотрю на женщину.
Похоже, сегодня день сплошных стрессов и разочарований.
Будто жизнь проверяет на прочность, заставляет проходить экзамен за экзаменом.
— Михаил перевел меня в Москву без моего ведома. Поступил как с куклой — марионеткой. Взял и решил за меня и наших детей, — объясняет ситуацию Серафима, и в глазах цвета неба читается злость.