Не подпускай меня к себе
Шрифт:
Егор выходит в коридор настолько сексуально, что мне кажется, будто это просто одна из сцен в фильме, которые любит смотреть моя сестра, когда ей становится дико скучно. Обычно она смотрит боевики или военные драмы, а ещё фэнтази и фантастику, романтику, иногда комедии, триллеры и… Ужасы.
Я с нескрываемым страхом смотрю на Штормова, который стоит посреди коридора с обмотанным вокруг талии полотенцем, и держу ложку во рту, чувствуя себя чертовски неловко. Кажется, парень замечает это, и я буквально вижу, как одна из мышц на его груди начинает подёргиваться, словно Егор издевается
— Я только оденусь, — говорит он, а потом исчезает в комнате.
Я моргаю, но образ идеальных рельефных мышц и широких плеч Егора Штормова никак не покидает меня. Я зажмуриваюсь — круги в глазах начинают плавать и переливаться, а потом превращаются в тело парня. Я закрываю ладонью глаза и вздыхаю. Соня, ты такая дура!
Я делаю несколько глотков чая, слегка обжигаю горло и морщусь. Зачем я вообще на это подписалась? Ненавижу чувствовать себя неловко и не владеть ситуацией. Бесит. Бесит то, что этот придурок так сильно на меня действует.
Парень возвращается быстрее, чем я думала. Я внимательно слежу за ним взглядом, пока Егор не садится напротив меня и не начинает разглядывать. На нём чёрные джинсы, серая кофта с закатанными рукавами, из-под которой у шеи торчит белая футболка, и цепочка на руке.
— Вкусно? — интересуется он.
Я киваю, и у меня почему-то возникает чувство, словно его вопрос какой-то двусмысленный. Отправив в рот очередной кусочек торта, я пристально смотрю на парня, замечая его взгляд на своих губах, и немного усмехаюсь. А потом я вспоминаю то, что услышала сегодня о Штормове от девчонок, и вопрос сам невольно срывается с моих губ.
— Почему я?
Егор.
— Почему я? — я с трудом отрываю взгляд от её губ и непонимающе смотрю в зеленоватые глаза.
— Что? — делаю вид, что не расслышал вопроса, хотя это совершенно не так.
— Почему именно я? — Соня склоняет голову к плечу, и пряди волос соскальзывают назад, оголяя часть шеи. — О тебе говорят то, что ты не знакомишься с девчонками, полностью поглощён боксом и всё такое. Так, почему я?
Почему ты? Я мысленно усмехаюсь. Да потому что ты чертовски привлекательная. И это дико странно, ведь меня обычно привлекает только бокс. Бокс — это всё, о чём я думаю, но последние дни я не могу перестать думать о тебе. И вот сейчас, когда ты вертишь тонкими пальцами ложку, рассматривая её, и когда облизываешь свои сладкие губы, слизывая остатки крема, я еле сдерживаюсь, чтобы не впиться в тебя поцелуем.
Это драма! Кому скажи, что Егор Штормов подсел на тёлку и отодвинул бокс на второй план, никто не поверит. Я обычно не завожу долгие отношения, потому что как-то у меня уже был печальный опыт в этом плане. Она постоянно скандалила на тему, что я думаю только о боксе, и в итоге нам пришлось расстаться. Это было невыносимо. Я буквально прятался в тренажёрном зале, пока моя девушка… бывшая девушка… пыталась дозвониться до меня и разыскать. Её уже все парни из зала знали, и каждый раз, когда она приходила туда, прикрывали меня.
И я решил для себя, что больше никаких отношений, по крайней мере в школе,
А ещё…
— Просто ты ничего не знаешь обо мне, — признаюсь я, подпирая голову рукой. — Никаких слухов, никаких выводов и предвзятостей. Я для тебя как чистая страница, в отличие от остальных. В этом городе обо мне слышал каждый второй, и трудно найти человека, который бы вообще ничего не знал.
Она изгибает бровь, и я нервно прищуриваюсь.
— Но всё же можно найти, — медленно говорит она, затем делает глоток чая. — Почему я?
Да что она прицепилась. Я же не могу сказать ей всё, что думаю. Это как минимум неприлично. Тем более я пока сам не могу разобраться со своими эмоциями.
— Ты мне понравилась, — говорю я. — И я решил с тобой познакомиться поближе.
Соня внимательно смотрит на меня, словно пытаясь прочитать мои мысли, и я немного усмехаюсь. Она нервничает, хоть и пытается это скрыть. И мне это нравится. Настолько сильно, что я тоже начинаю немного переживать. Хотя, признаться, это даже не волнение, это предвкушение. Не могу дождаться, когда уже можно будет перейти грань и поцеловать её, ну, или хотя бы прикоснуться.
— Что? — она непонимающе смотрит на меня.
Я встряхиваю головой.
— Ешь быстрее, и пойдём, — немного холодно бросаю я, скрывая своё желание.
Соня слегка пожимает плечом и поспешно доедает торт, почти залпом осушая кружку. Кажется, она только и ждала этого момента, когда можно будет уйти. Ну, что ж. Вечер только начинается.
8
Feit'n fra Kolbotn — Noe bedre
Соня.
Как только мы выходим из квартиры, молча спускаемся на лифте и выходим из подъезда, мне становится легче, словно морозный воздух приводит меня в чувство. Неловкость постепенно исчезает, и смущение, которое я испытывала дома у парня, кажется теперь мне каким-то сном.
Даже не знаю, что на меня нашло там. Словно бы меня подменили.
— Так, давно ты боксом увлекаешься? — спрашиваю я, чтобы разорвать молчание, которое преследует нас уже минут пять, пока мы направляемся в сторону парка, где Егор обещает мне показать его любимое место.
— С шести лет. Я вроде говорил, — Штормов прячет руки в карманах куртки. — Мой отец был боксёром. Он и привил мне любовь к этому спорту.
— Навязал или привил? — улыбаюсь я.
Парень косится в мою сторону, и мне на мгновение кажется, что этот вопрос оскорбил его.
— Первый раз я вживую увидел бокс, когда мне было лет пять или шесть, — говорит парень. — Это был последний бой моего отца. И это было настолько круто, что мне захотелось тоже когда-нибудь попасть на ринг. Я хотел стоять на месте отца. Поэтому я начал заниматься боксом. Это для меня всё.