Не поход боевой, а шикарный круиз
Шрифт:
– Сидеть здесь. Наружу не выходить. Не кричать. Тогда вы живые. За нарушение - смерть.
И махнул рукой. После чего незваные гости исчезли как привидения, оставив лишь мокрые следы на полу и ковре.
Товарищ Нгуен
был удивлен
.
Ведь "добрых оккупантов не бывает", так учил их сам Товарищ Ван, приехавший из далекой России, "где мы три года с немцами воевали, вот это был настоящий враг, не то что французики". И эта операция была задумана именно для того, чтобы французы скорее ушли с нашей земли - не только их солдаты, каждый оккупант преступник, если не стреляет сам, то помогает это делать, или участвует в грабеже нашей многострадальной страны. "Мы не рабы - рабы не мы", эти слова учили сейчас дети в лесных деревнях, в освобожденных районах Вьетнама - поскольку эта война завершится, французы уйдут, и тогда нужны будут образованные люди, умеющие не только стрелять. Так что все французы, вне зависимости от возраста и пола - враги, пока они на нашей земле. И повторяли новобранцы Вьетнамской Народной Армии (а партизанские отряды, имеющие связь с Центром, считались этой армии частью) на политзанятиях, "убей француза - сколько раз его увидишь, столько и убей". Так что у
Нгуена (успевшего на своей спине познать, что такое плеть французского помещика) рука бы не дрогнула - убить и эту мадам, и ее щенков. Они ведь - нас не жалели!
Но товарищ Нгуен также усвоил - во время операции, неподчинение приказу, это смерть. Для победы нужна железная дисциплина - будь инициативен, но не смей не выполнить того, что тебе приказано (и угроза твоей жизни, не оправдание), и не смей делать то, что тебе прямо запрещено! "Товарищу Вану" виднее - значит, для чего-то это было надо! И нам не обязательно это знать.
Ну а "товарищ Ван", в иной жизни Бахадур Сулейманов из Самарканда (два года на фронте, включая осназ, "смоленцевские" курсы, и вот, с сорок седьмого здесь, в сорок девятом лишь домой на полгода отзывали, опыт записать и обобщить)
жалостью к врагу не страдал никогда. Если эта акция, против гражданских французов, была одобрена в штабе, о чем спорить? Хотя вспоминалось, как еще в обучении у Смоленцева, дружок, который у Ковпака воевал, рассказывал, как было у них в рейде:
– ...и ворвались мы в тот госпиталь, охрану порешив. Раненых фрицев тоже добили - они ведь наших не жалели? Но в одной палате у них роженицы лежали, немки. Ворвались мы туда, ну визг, крики - и тут ротный наш, Карпенко, сказал, "а с бабами мы не воюем". Так и ушли мы, не тронув там никого. Хотя после боя, как тот райцентр брали, все были сильно на взводе - когда стреляешь во все, что шевелится.
Может и правильно так было? Хотя малая толика сомнения осталась. Ну а с той француженкой - так и не узнает мадама, что ей жизнь спасло. И нарушения приказа тут нет - ведь не сказано, уничтожить конкретно ее, а по общей цели,
вреда не будет, если одну
баб
у
с детьми
пожалели.
Отчего именно ее? Мелочь - но вот рука не поднялась. У нее журнал, а на обложке Лючия, жена командира.
Которую и вживую видеть приходилось - как полковник Смоленцев свою жену вместе с нами тренировал. С нами по лесу бегала
, и на стрельбище, и на полосу препятствий
– ну совершенно наш человек! И в кино снимается, причем тот, что в прошлом году, даже сюда, на север, доставить успели, показать народу как советские люди живут. А вдруг и эта француженка к СССР относится с симпатией, если у нее наш журнал - в войну так на нашей стороне целый французский корпус сражался, и авиадивизия "Нормандия". Правда, тут тоже нехорошо выходит - если летчики "нормандцы" сейчас здесь и нас бомбят (
прим.авт.
– и в нашей истории, полк "Нормандия-Неман" после возвращения во Францию
участвовал в Индокитайской войне 1945-1954г
). Было уже, когда сбитого поймали - и то, мы его вьетнамцам на расправу не отдали, после на кого-то обменяли. Ну а эта мадам - пусть живет!
Луиза Ферроль так и не узнает, насколько ей повезло. Так как все остальные французы, жившие в том квартале и оказавшиеся дома в тот час, были перебиты все поголовно - и женщины, и дети в том числе.
Соседку Аманду вместе с мужем убили прямо в постели, одной очередью обоих - возможно, они даже не успели ничего понять.
А подъехавших французских жандармов встретил взрыв фугаса под передней машиной и пулеметный огонь в упор - все по советской партизанской школе, заранее продумать пути и сроки возможного подхода сил врага, и подготовить встречу.
Повар Жерар исчез вместе с партизанами. Никого из участников налета не поймали - хотя после вслепую похватали в Сайгоне и окрестностях многих, показавшихся "подозрительными".
А мадам Ферроль в тот же день устроила мужу истерику, настояв на своем скорейшем отбытии в Марсель - "не обо мне, так о детях подумай". И первым пароходом, вместе с детьми, отбыла туда, "где не бегают бандиты с автоматами". Покоя это ей не принесло - но то уже история другая.
Одесса.
17 июня 1953
.
На Дерибасовской хорошая погода. А на всем Черноморском побережье, курортный сезон.
Мужчина интеллегентного вида шел не спеша, наслаждаясь погожим днем. Свернул с Дерибасовской на Карла Маркса, пересек Либкнехта. На углу Розы Люксембург к нему подошел офицер - форма новая, погоны пехотного капитана.
– Товарищ, простите, можно вас на минуту?
И добавил тихо, так чтоб не слышал никто посторонний.
– Ну, здравствуй, друже "Медведь".
"Интеллегент" быстро огляделся по сторонам. Оживленная улица, среди бела дня, вон и постовой милиционер прохаживается, не так далеко. Вот только опытный глаз тут же выделил из толпы двоих, идущих следом - и наверное, тут еще люди есть, от тех же самых. Бежать бесполезно - убьют. Крик поднять - еще глупее, тогда пуля сразу. А после "капитан" объяснит милиции, что опознал бандеровца, и это может быть легко проверено. Но если бы его хотели убить, то не подошли бы, а сразу... Ну значит, поговорим.