Не повтори моей судьбы

Мальцева Ирина

ххх

Первой, кого встретила Тайка, выйдя из больницы, была Василиса Алексеевна. Старшая повариха с желтым следом от синяка во весь правый глаз заохала, запричитала, засморкалась в передник.

–А похудела ты как, Таюшка,—качала головой Васька.—А глаза-то провалились…

–Не верь ей, Тайка,—обняла подружку Ольга Каблукова.—Выглядишь ты замечательно, я бы даже сказала, значительно.—Она отстранилась, пытливо глянула в лицо.—Уж не влюбилась ли ты часом?

Тая улыбнулась и пошла за шкаф, где они обычно переодевались. Из сумки вытащила выстиранный и отглаженный матерью халат, натянула тапки и встала к разделочному столу. Говорить не хотелось, слушать болтовню девчонок было неинтересно.

Руки Тайки ловко управлялись с мясом, а мысли были далеко. В голове, не переставая, звучал голос покойной соседки по палате, а каждое её слово болью высекалось в мозгу.

К концу смены девчата с недоумением смотрели на Таисию, перемаргивались, пожимали плечами.

–Ты новую квартиру свою видала?—поинтересовалась Каблукова.—Может, тебе помощь нужна…ну там помыть, почистить после прежних жильцов. Ты только скажи.

–Правда, Тайка,—поддержала Ленка Доскина,—ты не стесняйся. Мы вон в выходной соберемся все вместе да и придем…

–Спасибо, девчата, не надо,—тихо отказалась Таисия.—Отец уж обо всем побеспокоился.

–Ну, смотри, подруга,—не унималась Ленка,—если что понадобится, скажи. Я тут в магазине такие обои видела, закачаешься. Тут полосы золотые, а в них сиреневые цветы и золотые же лепестки…

Но её никто не слушал. Все устали и спешили по домам. Разобрали сумки, заперли двери и двинулись каждый в свою сторону.

Таисия медленно переставляла ноги. Старалась дышать правильно, как учили в больнице. За спиной послышались торопливые шаги.

–Тая, постой!

Василиса Алексеевна догнала её, подхватила под руку.

–Я так переживала,—тихо начала она.—Из-за меня все это…—не то спросила, не то утвердила Васька.

–Не выдумывай,—Тайка освободилась от руки старшей поварихи.—Выпила я тогда лишнего, вот и скрутило меня.

–Ты понимаешь,—не отставала Васька,—я тогда перебрала, вот мне черт знает, что и пригрезилось,—лицо женщины пошло пятнами.—Со сна я тебя за мужа своего приняла, понимаешь?

–Да-да, понимаю,—девушке был неприятен этот разговор, хотелось избавиться от провожатой.—Вы меня простите, что я вам в глаз…

Васька вскинула руку к лицу.

–Да что ты! Это меня муж за то, что ночевать домой не пришла. И не думай даже…

–Хорошо, не буду.

Тайка остановилась на углу, возле булочной.

–До свидания Василиса Алексеевна. Пойду я.

Избавившись от Васьки, Таисия зашла в булочную, купила докторскую булку. Врач велел сесть на диету, но она не верила в то, что можно избавиться от десятков килограммов. Тем более что физические нагрузки ей запрещены. Можно только шагом и не более двух часов в день.

Тайка улыбнулась, подумав о том, сколько километров она накручивает на жаркой кухне, какие баки поднимает и снимает с плиты, как ей приходится орудовать тяжеленным ножом и железным молотком для отбивных. Её труд можно сравнить с трудом шахтера, только таких толстых шахтеров не бывает. Неужели нет никакого способа избавиться от этого мяса и сала, мучающих её с малолетства? Она на любой согласилась бы, Господи!

Правду люди говорят, что торопливые, необдуманные просьбы до Господа быстрее доходят и быстрее им исполняются. Может, тогда и началось исполнение пророчества покойной соседки по больничной палате?

Деповских, что каждый день в столовую приходят, поварихи знают не только в лицо. Кто и как живет, чем занимается после работы, чья жена изменяет, а кого теща донимает—все доподлинно известно девчатам. Поэтому, когда в столовой появилось новое лицо, они тут же постарались разузнать о нем все. Как всегда больше всех постаралась Ленка Доскина.

–Зовут Славкой Кукиным,—рассказывала она, усевшись рядом со всеми над ведрами с картошкой.—Зек, отсидел восемь лет. Первый раз за хулиганство, а второй за драку с поножовщиной. Поселился в общаге, у Петровича в бригаде слесарит. Двадцать девять лет, не женат.

Поварихи

ловко спускали кожуру с картошки, торопились быстрее закончить и по домам, потому в подробные расспросы не ударялись. Завтра будет время все обсудить. И только Тае очень хотелось выведать всю подноготную нового слесаря. Вчера она впервые увидела Кукина, а сегодня он заговорил с нею. Девушка подумала, что не произвела на него впечатления, потому что от первого же его слова замерла колодой и только хлопала коровьими ресницами да тупо кивала на каждое его слово. Она и разглядеть его толком не смогла. Помнит только, что на руке, которой он тарелку брал, на верхних фалангах синело: «Слава», а когда взглянула на него, то в глаза бросились железные зубы с левой стороны сверху. С правой-то стороны зубы как на подбор ровные да белые, а слева—железная броня.

Сидя сейчас в подсобке, Тайка не могла вспомнить, о чем он её спросил, и поэтому ругала себя последними словами. Училась бы у Ленки, которая за словом в карман не полезет, любому мужику голову задурит, несмотря на то, что сама из себя не видная. Зато на язык бойкая. А она, Тайка, не имеет опыта запросто общаться с мужчинами.

Нож с хрустом вошел в картошку, вильнул в сторону и чиркнул по пальцу. Девушка про себя ругнулась, в сердцах окунула порезанный палец в ведро с картошкой и исподлобья глянула в сторону Ленки Доскиной. Если сейчас не заинтересовать нового слесаря, так на своей жизни может поставить крест, потому что эта проныра, как пить дать, окрутит новенького. Не зря же она сегодня причипурилась, словно на свидание: платочек на шею повязала, халат укоротила дальше некуда, а уж лицо намазала! Уведет, уведет Славку!

Наконец картошка почищена, поварихи засобирались по домам.

–Тай, ты идешь?—позвала Ольга.

–Не жди,—отрывисто бросила её Тайка и пошла к своему столу, где на специальной подставке стояли у неё разделочные ножи. Она собрала их, обернула толстой коричневой бумагой и сунула в сумку поверх кастрюльки с котлетами и вермишелью. Ножи Таисия доверяла точить только отцу, который был мастером в этом деле. Все соседи несли к ним ножи, ножницы, топоры и пилы.

Тайка шла домой, а в глазах стоял Славка Кукин. Он, конечно, сильно отличался от других деповских парней и мужиков как внешностью, так и повадками. Был он смуглым от природы, чернявым, худым и жилистым. Лицо у Славки было узкое, нос с горбинкой, большой рот с узкими, но ярко-красными губами. Двигался он по-особому, словно преодолевая встающие перед ним преграды: плечи ходуном ходили и ноги выписывали сложный рисунок по земле. Говорил Славка вкрадчиво, большими предложениями, вставляя в свою речь непонятные книжные слова. Когда он хотел кому бы то ни было понравиться, то состряпывал на лице такое выражение, что легко обманывал любого. Годы заключения многому его научили, в том числе тому, как определять, кто есть кто. Поэтому Славка в два счета разгадал невостребованную мужской половиной депо Таисию, увидел в её глазах женский голод и тайную мечту о том единственном, который оценит девушку и поведет её в загс.

Для Славки же Таисия была находкой, подарком судьбы. Он был не из тех, кто ищет любви, ухаживает, дарит подарки, а предпочитал другой расклад: позволить женщине любить себя, ублажать его и дарить ему маленькие и большие жизненные радости. У Кукина был опыт пристраиваться к тоскующим по мужской ласке женщинам, и менять свои запросы он не собирался.

Поэтому напрасно Тайка, понурив голову, брела к дому родителей. Её судьба была предрешена, оставалось только подчиниться. Что и сделала она в ближайшие дни, когда Славка на глазах у всех отозвал её в сторонку и начал убеждать девушку в своей любви «с первого взгляда». Его слова, масленый взгляд и чуть ощутимое поглаживание пальцами пухлого локотка Таисии сделали свое дело. За раздачу девушка вернулась уже невестой Славки Кукина.