Не прикасайся!
Шрифт:
- Может, меня связать?
- Да бросьте, Настенька, давайте не будем впадать в крайности.
- А если не сработает, швы снимут сразу?
- О том, что сработало, а что не сработало, можно будет говорить через год. Зависит от ваших ожиданий. Я не обещал, что вы сегодня же сможете заняться стрельбой или рисованием. Через год, вероятно, можно будет чуть поднять остроту зрения коррекцией, но, полагаю, вы с очками теперь лучшие друзья. У вас есть водитель, Настенька?
Врач как может меня отвлекает, но это все пустые усилия. От страха дрожат руки,
- Да, есть.
- Поразительно! А я вот езжу на работу на метро. Вы бывали в метро?
- Да. Иногда… давно.
Он весело смеется. Надо мной вообще здесь подшучивают: дочка олигарха легла в государственную клинику, на общих основаниях. В платную палату, правда, но все же это совсем не Швейцария и не штаты. Но это единственный шанс на повторную операцию. И единственный врач, который за меня взялся и… не взял ни копейки денег.
Мне очень стыдно, правда. За то, что игнорировала российских врачей, за то, что испугалась, когда предложили оперироваться у Герасимова, за то, что в коридоре у моей палаты постоянно дежурит охрана, пугая медсестер и санитарок. Саша ржет над тем, как я ем манную кашу на завтрак, предлагает выкладывать в инстаграм «борщ простых смертных» и возит тонны всяких вкусностей в количестве, которого бы хватило на десять Насть: он знает, что я подкармливаю медсестер и соседок по отделению.
Я слышу, как доктор подходит, и вцепляюсь в кушетку с такой силой, что кажется, будто холодная сталь сейчас погнется.
- Настя, Настя… успокойтесь, иначе мне придется поставить вам укол. Вам нельзя напрягаться в ближайший год, нужно, чтобы роговица прижилась и не возникло никаких осложнений. Думайте о чем-нибудь хорошем. Что вы сделаете, когда снимут швы?
- Выйду замуж, - признаюсь я.
- О, как здорово. А кандидат для замужества уже имеется?
- Да.
- Настенька, а могу я задать вам личный вопрос?
Забалтывая меня, врач аккуратно отклеивает повязки.
- Задавайте.
- К вам тут мальчик приходил маленький, это кто?
- Это сын. Андрей.
- Вот как, какой симпатичный. На вас совсем не похож.
Я улыбаюсь, вспоминая первую встречу с ребенком.
– На кого он похож, Саш? Как он выглядит?
Крестовский долго молчит, явно рассматривая крошечный кулек, выданный врачом.
– На гремлина он похож. Маленький, сморщенный какой-то. Но ржачный. Сопит, зевает, так и хочется, как коту, палец засунуть.
– Это же ребенок! Нельзя мешать зевать ребенку!
– Не будь занудой. Он прикольный.
– Прикольный! Это твой сын!
– Слышишь, Андрюха? Тебе невероятно повезло. У тебя будет офигенное наследство.
- Он весь в отца. Как внешне, так и по характеру.
Неожиданная легкость на глазах обескураживает. Я так привыкла к повязке за сутки, что невольно вздрагиваю и замираю. Врач тоже отходит на шаг и задумчиво на меня смотрит.
- Настя? Вы в порядке? У вас лицо такое…
-
- Вы что-нибудь видите?
Кушетка побеждает: в очередной раз впиваясь в нее ногтями, я их ломаю. Боль немного отрезвляет, хотя чтобы прийти в себя, мне понадобятся годы.
- Силуэты. Свет. Очень расплывчато…
- Это замечательно. Просто замечательно! Давайте-ка вас осмотрим и все проверим. Так… водички дать?
- Давайте, - хрипло говорю я.
Жадно смотрю, как белая фигура сначала удаляется, потом возвращается, протягивая стакан. Я не могу рассмотреть черты лица, но вижу, что доктору за пятьдесят, его волосы полностью седые, а на лице – очки. Хирург-офтальмолог в очках… забавно.
Глаза ужасно слезятся и болят от света, но это такие мелочи по сравнению с тем, что я вижу. Белые стены, кушетку, очертания каких-то приборов. В ближайшие полчаса меня будут осматривать, опрашивать и писать рекомендации, а завтра утром обещали отпустить домой.
- Только Настя, постарайтесь не нагружать глаза. Не плакать, не пытаться смотреть телевизор, а лучше потерпите еще немного и поносите свои очки. Можете смотреть на природу, например, это очень успокаивает. А во всякие гаджеты пока не нужно. Очень важно беречь глазки от инфекций… поэтому ни в коем случае нельзя рыдать, чтобы не было соблазна залезть грязными руками, а еще…
Я снова надеваю очки, только теперь мне приходится закрывать глаза, потому что смотреть в сплошную черную стену некомфортно. Оказывается, между темнотой слепоты и темнотой закрытых глаз огромная разница.
К счастью, доктор все говорит и говорит, совсем не спрашивая ни о чем меня. Я все равно не смогла бы ответить, потому что в горле стоит болезненный ком. Получив на руки кучу бумажек, инструкций и рецептов вместе с обещанием зайти во время обхода завтра, наконец я свободна.
- Сейчас позову медсестру, чтобы проводила вас до палаты.
Я не могу удержаться и рассматриваю Олю – медсестру с приятным мелодичным голосом. У нее, оказывается, шикарная толстая коса почти до пояса. Она улыбается моему восторгу, но заставляет надеть очки и привычно берет под руку. Я сжимаю трость, чтобы занять руки, от нервов все еще трясущиеся.
Неспешно мы бредем до палаты. Я думала, что если вдруг все получится, то сразу же выскочу из больницы на территорию, чтобы посмотреть на небо, деревья, проезжающие машины. Но на самом деле знаю, что сейчас окажусь в палате и отключусь, потому что последние несколько дней забрали все силы.
- Ну? – слышу родной голос и будто налетая на невидимую стену. – Настя?
Сашка все же отпросился с работы… оставил детей на Марину и приехал! Господи, мое сердце бьется так, словно сейчас выскочит из груди. Я подхожу к нему почти вплотную, меня не устроит смутный призрачный силуэт. Хочу видеть его, хочу впервые увидеть сына… кажется, у меня сейчас переворачивается мир.
Снимаю очки, смаргивая слезы, неясно откуда взявшиеся.
И впервые за много лет встречаюсь взглядом с мужчиной, которого люблю больше всего на свете.