Не провоцируй босса, опасно!
Шрифт:
— Путь свободен, рвём когти. Потом позвоню и пред фактом поставлю.
Только она сделала шаг вперёд — Кир. Стоит, руки на груди скрестил, глаза опять зеленющие.
— Ну, и куда вы собрались?
Его мама подобралась, словно совсем недавно не кралась, как воришка.
— Кир, не устраивай сцен, иначе маме плохо будет…
—Ты у меня женщина изворотливая, ни одна зараза с тобой не справится.
—
— Ошибаешься, это не давление, а это совесть бьётся в конвульсиях, напоминая о себе. Как тебе диагноз?
— Ты повторяешься и ошибаешься, — отмахнулась она.— Совесть лежит в глубокой коме и пока приходить в себя не собирается. И вообще, мы к Люде едем, ей срочно нужна помощь.
— Какая? — сухо интересуется.
— Сын, ну ты же умный человек, и понимаешь, что раз правду не сказала, значит, буду безбожно врать. А оно тебе нужно? Но хочу сразу успокоить, ничего криминального, только наши женские дела. И обещаем, против в тебя коалицию не создавать.
— А против кого собираетесь? Против Беркутова?
— Я похожа на камикадзе?
Кирилл посмотрел на часы, тяжко вздохнул и дал добро на поездку к подруге. Правда, вначале заставил позавтракать. Но перед тем как уйти, на ушко шепнул:
— И не надейся, что легко отделалась, вечером поговорим.
— Хорошо.
Не стала я дёргать своего тигра за усы. Наступит вечер, тогда и будем думать, что делать. А сейчас я хочу с подругой поговорить, хватит делать вид, что ничего не знаю.
***
Когда мы приехали к Люде, я поняла, что приуменьшила фронт работы. Но когда она мне сказала, что всё делим пополам, я обрадовалась и была готова дальше совершать подвиг. Вечером вернулись домой без сил, хотелось просто лечь у порога и уснуть. Кир посмотрел на нас, лишь махнул рукой и удалился.
Утром он поехал с нами к Люде, там попытался навязать свою помощь, пришлось его выпроводить. Кстати, в первый день я подругу заставила рассказать правду о них с Глебом, очень порадовалась за неё, сразу видно по фотографиям — они счастливы.
На третий день мы никуда не поехали, подруга была отмщена, смысла уже не было в изнуряющей физической забастовке. Даже как-то жаль, хорошо породили время с Любовь Валерьевной и Людой. Вот теперь сижу в комнате и жду новостей от разведчика. Кушать хочется, а вот ругаться с Кириллом - нет. Может, спуститься и поговрить? Сколько можно дурью маяться? Не дождавшись женщину, решила пойти к Кириллу.
Глава 35
Как же я устал от этого балагана. Сейчас мама встанет, я с ней обстоятельно поговорю, а потом с Соней. Устроили мне тут партизанское сопротивление! Но вначале нужно приготовить завтрак и хоть немного успокоиться.
— Сынок, ты уже встал?
Легка на помине! Резко поворачиваюсь к ней.
—
— Что-то ещё не очень хорошо себя чувствую, — произносит она страдальческим голосом и, держась за голову, направляется к графину с водой.
Смотрю на неё, слов просто нет! Хотя…
— Тебе Соня не понравилась?
Она резко останавливается и в недоумении смотрит на меня.
— С чего такие выводы?
Ты посмотри на неё, как бодро отвечает! А где мигрень? Давление, ау-у-у…
— Но ты же всё делаешь, чтобы мы расстались, — смотрю на неё с упрёком. Всё, шутки кончились.
— Глупости, — отмахнулась она.
— Нет, мам, это реальность. Зачем вмешиваешься в наши отношения?
— Хотела помочь…
— Да ладно?! Покорнейше благодарю… — делаю шутливый поклон. — Только благодаря твоей помощи мы с Соней ещё не помирились. Так вот я ещё раз спрашиваю: ты невзлюбила эту девушку, раз всеми силами пытаешься нам помешать помириться?
Зависла, обдумывает полученную информацию.
— Но…но я обещала… — расстроилась она, причём уже не наигранно.
— Иди свежим воздухом в саду подыши, сейчас с Соней поговорю, и она сама тебя вытолкает. Но последний раз тебя выручаю. Ещё один такой финт — и мы поругаемся. Это не угроза, это факт. Не смей больше лезть в мои отношения с будущей женой! НИКОГДА!
Отчеканил последнее слово, мать вздрогнула. Жалко ли мне её сейчас? Нет! Она меня реально достала своим вмешательством.
— Хорошо. Но…
— Мама, никаких «но»! — рявкнул я. — Хватит, лезть в мою личную жизнь, займись своей!
Надула губки, с упрёком посмотрела, но подчинилась. Принялся делать омлет, моя солнечная сто процентов уже проснулась и кушать хочет. И тут слышу виноватое:
— Кирилл…
Ага, голод — не тётка, заставил вылезти из своего укрытия! Поворачиваюсь на голос и иронично приподнимаю бровь, смотрю на Соню, жду, что дальше будет.
— Извини за детскую выходку… — Да ладно?! Она реально извиняется, или у меня слуховые галлюцинации? Молчу. Она тяжко вздыхает. — Я всё слышала, не хочу, чтобы ты с мамой ругался из-за меня. Да и идея спать в её комнате исключительно моя. Признаю, не права была, можешь меня ругать, — разводит она руками.
Одна часть меня хотела её обнять и поцеловать. Другая понимала, что если это сделаю, то она урок не усвоит. Это даже лучше, что она услышала, как мы ругаемся — будет знать, что кто-то из-за её упрямства может пострадать. Я ничего ей не ответил, молча приготовил омлет и пошёл собираться на работу. Пусть подумает над своим поведением, и не только о том, что с мамой забаррикадировалась. Если я её люблю, это не означает, что можно из меня верёвки вить. Роль партнёра приму, подкаблучника — нет.