Не ради прибыли. Зачем демократии нужны гуманитарные науки
Шрифт:
Если мы рассмотрим политический спор, изображенный, к примеру, у Фукидида в «Истории Пелопоннесской войны», то заметим, что участники спора не слишком умело приводили свои доводы. Они редко задумывались об основных целях политики их государства или задавались вопросом о том, каким образом сочетаются друг с другом различные ценные для них вещи. Потому мы видим, что первая проблема, связанная с отсутствием самоанализа, состоит в неясности поставленных целей. Платон ярко обрисовывает эту проблему в своем диалоге «Лахет», где показано, как Лахет и Никий, два крупных афинских полководца, не могут описать, что такое храбрость, хотя и полагают, что сами обладают ею. Они попросту не знают, должен ли храбрец задумываться о том, ради чего следует сражаться, о том, что именно нужно его городу. Сократ задает им вопросы об этом, и им нравится его идея, но все же для нее среди их прежних представлений не находится постоянного места. Полное замешательство в понимании одной из основных для человека ценностей не опасно в контексте, предполагающем принятие простых решений. Однако в ситуации, когда предстоит сделать трудный выбор, лучше, чтобы каждый четко понимал, чего он хочет и что для него важно. Платон убедительно связывает с неспособностью
Еще одна проблема состоит в том, что неспособные к самоанализу люди обычно слишком легко поддаются влиянию. Если талантливый трибун обращался к афинянам, делая это эмоционально, но не приводя при этом дельных доводов, они готовы были тут же последовать за ним, даже не задумавшись над его аргументами. Затем они легко могли перейти на противоположные позиции, и при этом тоже не задумывались над тем, чего им хотелось на самом деле. Фукидид приводит в качестве яркого примера такого поведения спор о судьбе восставших жителей Митилены. Под влиянием трибуна Клеона, который говорит об оскорблении чести афинян, Народное собрание голосует за то, чтобы казнить всех мужчин Митилены и продать в рабство женщин и детей. Из Афин на Лесбос для выполнения приказа отправляется триера. Затем другой трибун, Диодот, успокаивает афинян и молит о пощаде для жителей Митилены. Переубежденные жители голосуют за отмену приказа, и вслед за первой триерой отправляется вторая, которая должна остановить первую. По воле случая первая триера попала в штиль, и потому второй триере удалось ее нагнать. Таким образом, судьбу множества жизней и важную политическую ситуацию разрешил случай, а не аргументированный спор. Если бы Сократ заставил афинян остановиться, подумать и проанализировать речь Клеона, критически осмыслить то, к чему он призывает, то по крайней некоторые участники Народного собрания, скорее всего, смогли бы отвлечься от мощной риторики и возразить против призывов к насилию; тогда не нужна была бы и успокаивающая речь Диодота.
Нерешительность часто сочетается с готовностью подчиниться авторитетному мнению и давлению коллектива: мы уже видели, что эта проблема характерна для всех человеческих обществ. В ситуации, когда довод – не главное, слушателя легко отвлечь упоминанием об известности или заслуженной репутации говорящего либо о том, что коллектив придерживается того же мнения. Напротив, сократические критические дебаты совершенно не авторитарны. Статус говорящего не важен; важна лишь суть довода. (Мальчик-раб, которому задают вопросы в платоновском «Меноне», дает на них более дельные ответы, чем знаменитые политики, отчасти потому, что он лишен их высокомерия.) Преподаватели философии, считающие себя авторитетными фигурами, изменяют сократической традиции. Сократ подал Афинам пример истинно демократической уязвимости и смирения. Классовая принадлежность, слава и известность не имеют никакого значения; значение имеет лишь довод.
Не имеет значение и оценка коллектива. Тот, кто владеет искусством сократического спора, мыслит иначе, зная, что в споре важен лишь конкретный человек и довод. Количество людей, имеющих то или иное мнение, не имеет значения. Демократии нужен человек, приученный следовать за доводом, а не за толпой: эксперимент Аша показал, что такие люди способны противостоять давлению коллектива и обличать неверные или поспешные решения.
Еще одна проблема людей, неспособных к самоанализу, состоит в том, что они часто относятся друг к другу неуважительно. Если полагать, что политический спор – это что-то вроде соревнования атлетов, где каждый зарабатывает себе баллы, то люди с готовностью считают «другую сторону» врагом, жаждут ее поражения или даже унижения. Им не придет в голову стремиться к компромиссу или искать общий язык. Точно так же хоккейная команда «Chicago Blackhawks» не станет во время матча искать «общий язык» с соперниками. Сократ же, напротив, относится к своим собеседникам точно так же, как к самому себе. Каждому человеку необходим самоанализ; все люди равны перед лицом довода. Подобное критическое отношение раскрывает структуру положения каждого человека, параллельно выявляя общие для всех предпосылки, точки пересечения, которые помогут согражданам прийти к общему выводу.
Рассмотрим случай Билли Такера: в 19 лет этот студент массачусетского бизнес-колледжа должен был в процессе обучения прослушать несколько курсов по «гуманитарным наукам», в том числе и курс по философии [39] . Интересно, что его преподавателем философии оказался американец индийского происхождения, Кришна Маллик, родом из Калькутты, знакомый с образовательными идеями Тагора и усердно применявший их в своей работе, поэтому его курс философии соединял две в высшей степени сократические культуры. Для студентов курс начался с рассказа о жизни и смерти Сократа. Такера неожиданно тронула история этого человека, который пошел на смерть, чтобы остаться верным своим принципам. Затем студенты изучали основы формальной логики, и Такер с радостью отметил, что получил высокую оценку по этой теме; он никогда раньше не думал, что может хорошо разбираться в чем-либо абстрактном или высокоинтеллектуальном. После этого студенты начали анализировать речи политиков и передовые газетные статьи и искать в них логические ошибки. Наконец, на последнем этапе курса, они исследовали дискуссии на злободневные темы. Такер с удивлением обнаружил, что его просят привести доводы против смертной казни (при том, что сам он выступал в ее защиту). По его словам, он никогда прежде не представлял себе, что можно защищать точку зрения, которой человек не придерживается. Мне он рассказал, что этот опыт научил его иначе вести себя в политических дискуссиях, и сегодня он более склонен уважать мнение противоположной стороны и интересоваться доводами обеих сторон, а также теми пунктами, в которых противоположные стороны сходятся во мнении, тогда как раньше дискуссия представлялась ему всего лишь поводом для бахвальства и пустых обещаний. Мы видим, как подобный подход очеловечивает политического «противника», приучает разум считать оппонента рациональным существом, способным хотя бы в чем-то согласиться с мнением противоположной стороны.
39
См.: Nussbaum M. Cultivating Humanity: A Classical Defense of Reform in Liberal Education. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1997. Ch. 1.
Теперь рассмотрим важность такой способности на нынешнем этапе развития современной плюралистической демократии, существующей в условиях могущественного мирового рынка. Заметим, что даже при первостепенности экономического успеха лидеры крупных компаний прекрасно понимают значение корпоративной культуры, и такой, в которой не замалчивалась бы критика, сочетались индивидуальность и ответственность. В США я разговаривала с ведущими педагогами в сфере бизнес-образования. Кое-кто из них связывает самые крупные наши катастрофы – провал некоторых этапов осуществляемой НАСА программы «Космическая транспортная система», еще более трагичные истории банкротства компаний Enron и WorldCom – с соглашательством, когда довлеют авторитет и кастовость, а критика остается просто невысказанной. (Такое соображение получило подтверждение в проведенном Малкольмом Гладуэллом исследовании культуры пилотов гражданской авиации: Гладуэлл обнаружил, что следование авторитету – основная причина нарушений безопасности [40] .)
40
См.: Gladwall M. Outliers: The Study of Success. N.Y.: Little, Brown, and Co., 2008 [см. также рус. пер.: Гладуэлл М. Гении и аутсайдеры. Почему одним все, а другим ничего? М.: Юнайтед Пресс, 2010. – Примеч. науч. ред.].
Не менее важен для бизнеса вопрос инновационного потенциала. Есть основания полагать, что гуманитарное образование развивает воображение и независимое мышление, а эти навыки остаются ключевыми для поддержания эффективной культуры инноваций. Опять же, педагоги в сфере бизнес-образования обычно побуждают студентов составлять для себя широкую образовательную программу и развивать воображение, и многие компании нанимают на работу выпускников гуманитарных учебных заведений, а не студентов, получивших более узкоспециализированное образование. Смоделировать контролируемый эксперимент в этой сфере непросто, однако, пожалуй, одной из отличительных черт развития американского экономического потенциала стало то, что мы всегда получали базовое общее гуманитарное образование или, если говорить о естественно-научной сфере, базовое образование в сфере естественных наук и обучение исследовательским навыкам, но не узкоспециализированное обучение исключительно прикладным навыкам. Эти вопросы требуют более полного исследования, но, вероятнее всего, такое полное исследование лишь еще раз подтвердит мои предположения.
Мы упомянули о том, что целью демократических государств, стремящихся к стабильности, не может и не должен быть один лишь экономический рост, поэтому вернемся к нашей центральной теме – к политической культуре. Как уже отмечалось, люди склонны подчиняться авторитетам и давлению коллектива. Во избежание связанных с этим жестокостей и злодеяний следует нейтрализовать такую склонность и создать культуру индивидуального инакомыслия. Напомним: Аш обнаружил, что если хотя бы один человек из группы испытуемых давал правильный ответ, то и «наивные» испытуемые давали такой же ответ, а значит, одно критическое мнение может иметь большое значение. Привлекая внимание к независимому мнению каждого человека, мы также развиваем культуру ответственности. Если люди увидят, что сами несут ответственность за свои идеи, то они скорее привыкнут нести ответственность и за свои поступки. Именно об этом говорил Тагор в «Национализме»: он настаивал на том, что бюрократизация общественной жизни и безжалостный, механический характер современных государств ослабили существующие у людей представления о нравственности, и потому люди молчаливо одобряют жестокость, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Тагор упоминал также о том, что самостоятельность мышления невероятно важна в этом мире, если только мир не стремится к саморазрушению. На лекции, прочитанной в Японии в 1917 г., Тагор говорил о «постепенном самоубийстве через сжатие души», отмечая, что люди все чаще позволяют использовать себя в качестве элементов гигантского механизма, воплощающего идею создания государственной власти. Положить конец этой пагубной тенденции, вероятно, может лишь исполненная здравого критицизма государственная культура.
Сократическое мышление важно для любой демократии. Но оно особенно важно для обществ, которым необходимо смириться с присутствием людей иной этнической, кастовой или религиозной принадлежности. Понимание того, что каждый человек должен нести ответственность за собственные суждения и иметь возможность обмениваться мнениями с остальными членами общества в атмосфере всеобщего внимания к доводу, является ключевым для мирного разрешения проблем, связанных с различиями как внутри конкретной страны, так и в мире, раздираемом этническими и религиозными конфликтами.
Сократическое мышление – это общественная практика. В идеальном случае оно должно определять работу широкого диапазона социальных и политических институтов. Однако мы говорим об организованном образовании, и потому можем отметить, что это еще и область знания. Сократическому мышлению можно научиться в школе или в колледже. Тем не менее ему нельзя научить хорошо, если только им не будет проникнут весь дух школьного обучения и образования в целом. Необходимо помнить, что каждый ученик – это личность, индивид, чьи мыслительные способности раскрываются в ходе обучения. И каждый непременно внесет активный и творческий вклад в идущее в классе обсуждение. Подобное школьное обучение возможно лишь в небольших классах или, в крайнем случае, при условии регулярных занятий с небольшими группами, на которые делятся большие классы.