(Не)реальный
Шрифт:
Аленка пыталась не елозить бедрами, пыталась держаться, но всякое движение — либо добавляло глубину проникновения фингеринга, либо снова и снова подталкивало пальцы Макса к точке джи. А что это была она — Аленка уже не сомневалась. Надо же, и Аленка не думала что существование этой точки — не выдумки, но нет — это была правда. И все россказни об удовольствии от прикосновения к ней тоже не врали.
— Тебе хорошо, зайка?
Аленка, увы, ответить не могла. Вот чего было не отнять у этих ощущений, так это их остроты, их восхитительности. По отдельности они несли всякая свое удовольствие, но вместе — казалось, что вытерпеть их и уйти живой просто невозможно. И никак Аленка не могла себя спасти от этого сокрушительного удовольствия, руки были связаны, рот был заткнут кляпом. А в голове, как в полном улье, гудело от ощущений — сильных, странных, восхитительных — и таких острых ощущений, и гул становился все сильнее… сильнее… сильнее.
Она кончила, сама подмахивая Максу. Сама насаживалась на его пальцы то той, то другой дырочкой. И от всякого проникновения готова была задохнуться.
Кончила — и это был самый странный, самый сильный оргазм из всех, что она переживала. Нет, конечно, всякий оргазм — особенное удовольствие, но этот даже сравнить ни с чем было нельзя. Связанные руки… Кляп… Нужно будет сказать соседу спасибо, ну или просто… прибегнуть к помощи его подарка ночью.
Аленка кончила — и проиграла, потому что бедра все-таки сжались, инстинктивно. Макс же злорадствовать совсем не стал, лишь прижался губами к шее Аленки, будто радуясь её удовольствию, сокрушительному и такому потрясающему.
Кажется, в этой игре счет всегда будет за Максом… Но… Разрыв в счете Аленка постарается минимизировать.
7. Солнечная кошка
Санни. Его — Макса Ольховского — солнечная, страстная кошка лежала сейчас в его руках и пыталась отдышаться. Кляп Макс снимать не спешил, да и руки освобождать тоже. Он выиграл — да. Ну, кто бы сомневался, что он в этом раунде выиграет… Вообще, Аленка продержалась даже меньше, чем Макс ожидал. И это было охренительно — доводить девушку до оргазма всегда было охренительно приятно. Что могло быть прекраснее ощущения, когда женщина в твоих руках корчилась, кричала от наслаждения? Что еще лучше докажет тебе, что ты можешь заставить свою женщину испытать это удовольствие. Это ли было не лучшим доказательством мужской интимной состоятельности? Не отсюда ли росла гнилая манера — не кончать, так имитировать? Чтобы подмахивать самолюбию всяких ленивых кретинов.
Нет, Макс Аленку в имитации не подозревал, тут реакция была такая — ни с чем не спутать. И враз ослабшее тело, и инстинктивно сжатые бедра… Она бы орала — если бы он ей это разрешил. Но он не разрешил — и она кончила даже так, связанная, с кляпом во рту. Макс сейчас себя ощущал как никогда отлично — хозяином положением, её хозяином — этой вот связанной сладкой девицы, от которой не хотелось отрываться.
В душ Аленка и Макс пошли вместе. Не чтобы тут перепихнуться, как в какой-нибудь мелодраме, а чтобы целоваться под «дождем» теплых водных струй. Нужно было насытиться Аленкой хоть малую толику. Взять от неё тот максимум, что был возможен. Потому что завтра Максу предстояло от Аленки оторваться как минимум на рабочий день.
Ох, Ольховский, ты вообще представлял, что так потеряешь голову? Просто — как сопливый малолетка. В твои-то чудные тридцать три. При том, что ты вроде как Санни по-настоящему-то и не знал, лишь только в теории… Ну, вот и была задачка на эти две недели. Сравнить теоретическую Аленку с практической, и если примерно совпадут образы — добиться от неё взаимности. Чтобы она сама не захотела уезжать.
Было жарко. Было чертовски жарко. И чертовски сложно было остановиться, оторваться от этих сладких губок, но ради того, чтобы лишний раз рассмотреть Санни, Макс превозмог инстинктивный порыв. В конце концов, он реально собирался дать Аленке передышку. Небольшую такую передышку.
— Ты дашь мне хоть голову вымыть или нет? — хихикнула Аленка, и Макс понял, что уже уткнулся губами в её плечо и ловит языком сбегающие по коже капли.
— Нет, а что я, по-твоему, делать буду в это время? — усмехнулся Макс, а потом протянул руку к тюбику шампуня и выдавил порцию этой хрени себе на ладонь.
Нет, если за собой не следить, если не занять себе руки, то все-таки Макс Аленку снова нахлобучит. Прямо тут и довольно скоро. И он, конечно бы, и рад дать себе еще одну разрядку, но таким манером и до смерти можно ж было затрахать… Наверное…
Идея оказалась хороша. Девушка аж замерла, когда Макс начал вспенивать шампунь на её волосах. И сам Макс мог и полюбоваться ею, и занять свои руки, которые так и порывались к лобку, покрытому влажными темными кудрями. А чего Макс не хотел — так это спугнуть девушку своими «аппетитами». Тем более что в отношении её, казалось, что аппетит утраивался.
Алена была красивая. На самом деле. У неё была на редкость красивая улыбка, изящные тонкие губы, выразительные глаза… Лицо у неё было очень открытое, эмоциональное. Такая девушка в принципе не должна была уметь врать. И это было чрезвычайно ценно.
Аленка не шевелилась не долго, потянулась за гелем для душа, и уже скоро её скользкие от геля ладони заскользили по телу Макса. Намыливала, поглаживала, а сама смотрела внимательными глазищами в лицо Максу, выискивая реакцию. Будто боялась, что он сочтет это нарушением личного пространства. Дурища. Вот здесь, сейчас, когда они друг к дружке прижимаются — голые, мокрые, скользкие, — между ними было столь мало, что беспокоиться о каких-то там непрошенных прикосновениях было немного странно. Нет, правду она говорила — опыт отношений у неё был чрезвычайно долбанутый, раз она такими вещами парилась.
Интересно, что там за парень был такой, настолько обкуреный? В личном общении Санни обычно отделывалась ужасно невнятными отговорками, и было ясно только, что да — отношения длились несколько лет, а потом внезапно прекратились. И с той поры — причем уже года два как — Аленка жила в режиме «только для себя», одними лишь недолгими связями. И вот это Максу и предстояло перебороть. Эту её боязнь. А с учетом того, что у Макса и у самого был не один скелет в шкафу, и Аленку еще как-то с ними надо было познакомить — это была и непростая задача, и еще не пойми — нужная ли кому-то кроме Макса.
Он по-прежнему для Аленки был только в выборке «любовник, от которого грех отказаться». Да, сам себе в осознании привлекательности и интимных достоинств Макс не отказывал, но с чего бы Санни вдруг им увлеклась на полном серьезе? Да — общие интересы в виде писательства, да — схожие взгляды на жизнь и отношение к тому же сексу, но и… Все, блин. Было, честно говоря, не очень ясно, какая она в жизни, обычной, обыденной, чего от неё ждать, на что рассчитывать, а чего избегать. Впрочем, это ж никогда не было ясно, когда речь шла об отношениях. Нужно было просто начать делать что-то кроме того, чтобы Аленку нахлобучивать. Что-нибудь, что могло заинтересовать женщину. Хоть это самого Макса и не очень интересовало… Но оно того стоило. Как стоило и касаться невесомо, нежно, трепетно по Аленкиной коже сейчас, размазывая по ней мыльную пену.