Не родись богатой, или Синдром бодливой коровы
Шрифт:
– Сева оставил кассету вам потому, что только вы, как журналист, могли понять ее ценность.
– Ценность! – презрительно повторил тот. – Чем она ценна? Тем, что Маслов заплатил за нее жизнью?
– Его убили не из-за кассеты, про нее никто не знает. Кроме вас, Тани и меня.
– А что Таня-то будет с ней делать?
– Думаю, если спросить Таню, – честно ответила Настя, – она предпочтет ее сжечь. Мужа не вернешь, но она хочет сохранить свою жизнь и жизнь Коли.
Дергунов повернулся и вышел из коридора. Через минуту
– Я рассчитываю, что вы никому и никогда не назовете мое имя, – отчеканил он, протягивая Насте кассету.
Она молча приняла ее и засунула в сумочку. Тщательно застегнула «молнию» и подняла голову.
– Обещаю, что никому про вас не расскажу.
Дергунов обошел ее и, ни слова не говоря, открыл дверь. Настя кивнула и, не попрощавшись, ступила за порог. Дверь захлопнулась. Теперь пришел ее черед покрываться потом. Господи, у нее в руках разгадка! Скорее бы добраться до видеомагнитофона! Интересно, есть у Самойлова в коттедже видеомагнитофон? Она не успела ознакомиться с его интерьером.
Настя вышла на улицу и вдохнула полной грудью. Самойлов неподалеку копался в багажнике своих «Жигулей». Прямо возле подъезда стояла задрипаная серая «Волга» с проржавевшим днищем и открытой задней дверцей. Когда Настя проходила мимо нее, сзади кто-то взял ее за локоть. Она удивленно обернулась и в ту же секунду очутилась лицом к лицу с шофером из «КЛС».
– Молчи, – произнес он и тихонько ткнул ей в живот чем-то острым.
Настя медленно опустила глаза и увидела, что это нож – с коротким, страшно заточенным лезвием.
– Садись в машину, – велел шофер и медленно, почти нежно провел лезвием по ее талии.
Настя так испугалась, что как-то сразу разучилась пользоваться легкими. Она стала задыхаться, раскрыла рот, делая короткие судорожные вдохи, пытаясь вобрать в себя живительный воздух, но воздух не шел, отказывался идти внутрь. Шофер положил руку ей на затылок и сильно нажал. Настя согнулась, ее толкнули в спину, и она повалилась на заднее сиденье «Волги», попав в чьи-то сильные и нелюбезные руки.
– Тихо, душечка, – сказали ей в ухо.
Перед Настей мелькнуло незнакомое лицо, почти такое же, как у шофера, – спокойное и холодное.
Самое ужасное, что вокруг было полно людей, они все так же шли по своим делам, словно ничего не происходило. И Самойлов стоял буквально в двух шагах. Что он забыл там, в своем багажнике? Неужели он не видел, что с ней сделали?!
Через секунду выяснилось, что Самойлов видел. Он поднял голову, захлопнул багажник и эластичной походкой направился к «Волге». В руках у него была бейсбольная бита.
Шофер еще не завел мотор. Он обернулся, чтобы переброситься с напарником несколькими словами, поэтому увидел Самойлова слишком поздно. Однако все же успел заблокировать дверцы и поднять стекло.
Дальше все было как во сне. Самойлов молча подошел, коротко размахнулся и ударил битой по стеклу. Раздался звон, шофер припал к рулю и закрыл голову руками. В него брызнули осколки. Тут же в разбитое окно влетел каменный кулак, и голова шофера некрасиво дернулась. Он упал вправо, на свободное сиденье.
Тип, который держал Настю, отчаянно завозился рядом и извлек откуда-то из-под себя пистолет. Несмотря на то что перед ее глазами плыл красный туман, Настя рванулась к нему и буквально упала на оружие. Рука Самойлова тем временем выдернула кнопку блокировки дверей. Он рванул дверцу на себя и ударил еще раз. Раздался вскрик, и поверженное тело свалилось на Настю. Она закричала, и тут Самойлов, который уже обошел машину, потащил ее на улицу. Она мертвой хваткой вцепилась в сумочку.
Насте казалось, что она умирает – легкие все еще не работали, она задыхалась. Двор вокруг них вымер, словно перед началом грозы. Все попрятались, кто куда.
Самойлов швырнул Настю на переднее сиденье «Жигулей», на заднее бросил биту, прыгнул за руль и тут же стартовал. Он не смотрел ни на Настю, ни в зеркальце заднего вида, только давил на газ и вращал руль, совершая поворот за поворотом. Через пятнадцать минут бешеной гонки завел автомобиль на большую стоянку и только тут заговорил:
– Ну что? Твой неожиданный визит того стоил?
Настя усиленно закивала головой. Губы у нее посерели, а вокруг рта образовался голубой ободок. Ей по-прежнему остро не хватало воздуха.
– Машину придется бросить. Идти можешь?
– Могу, – выдавила она из себя. – Мне нужен видеомагнитофон.
– Приглядела новый эротический фильм?
– У меня важная видеозапись.
– Где это – у тебя?
– У меня в сумочке.
– Ну, сама посуди: где я тебе сейчас возьму видеомагнитофон? – воззвал к ее здравому смыслу Самойлов.
– А у тебя что, нет?
– В коттедже нет.
– А в квартире?
Самойлов остановился и прищурил глаза:
– Теперь ты все поворачиваешь так, чтобы попасть ко мне домой. Чует мое сердце – ты аферистка. И стоит запустить тебя в квартиру, как тотчас же появятся твои дружки. Скажут, что я тебя сначала переехал машиной, потом изнасиловал и за это должен им много-много денег.
– У меня нет дружков, – вяло ответила Настя. Дышать стало легче, зато перестало слушаться тело. – У меня вообще никого нет.
– Ну, тут ты, девушка, сама виновата, – с неожиданной злостью сказал Самойлов.
Она хотела спросить, что он имеет в виду, но передумала.
– А если ты отвезешь меня к себе в коттедж, а потом сгоняешь за магнитофоном? – предложила она.
– Ага. И за телевизором. Знаешь что?
– Что?
Настя посмотрела ему в лицо и увидела, что он борется с искушением бросить ее прямо здесь и прямо сейчас. Поиграв желваками, он сказал: