Не спрашивай
Шрифт:
— Жаль, что у фотографа была другая точка зрения, — высказался Дортмундер и притянул снимок к себе, чтобы посмотреть на тех других.
Такое же, но ближе к объекту. Свет по-прежнему размывал некоторые детали, а другие выделяли как в 3d. По крайней мере, теперь, если вам довелось увидеть кость ранее, то ее можно было узнать за оконным стеклом под лишними световыми бликами и отблесками. (Сам объектив был едва заметен, слегка отразился на передней стенке короба.)
Окей, эта была более-менее нормального качества.
— Золото, хм? — спросил Дортмундер и провел пальцем по периметру емкости.
— Конечно, — заверил Грийк.
— Рубин?
— Тут один, да.
— Изумруды? А это что, сапфиры?
— У тебя глаз-алмаз, Чон.
— Пару раз натыкался на них, — ответил Дортмундер и взглянул на следующий снимок. Это была фотография, снятая с большого расстояния. На ней можно было различить плохо освященный интерьер собора. Грийк ткнул пальцем в темный сгусток и произнес:
— Я сделул там…
— Сейчас его уже нет, — заметил Дортмундер. — И видеть это не хочу.
— А я даже смотреть на это, — поддержал Келп.
— Хорошо.
Дортмундер продолжил рассматривать снимки и три последующих тоже оказались бесполезными и неподходящими. Затем он увидел снимок кости, полностью, на черном бархате.
— То, что нужно, верно, — сказал Келп.
— Угу, — и Дортмундер достал следующую фотографию, которая запечатлела открытую стеклянную коробку, на поверхности того же или похожего куска черной материи, исчезнувшая кость оставила после себя различимые линии на роскошном синем бархате. Это было лучшее изображение. Старые, небольшие, тонкие, но крепкие петли и узкие кожаные ремни удерживали свисающую крышку, поэтому были хорошо видны.
— Наконец-то, — сказал Джон, наклонившись ниже, чтобы лучше рассмотреть, но внезапно нахмурился. — Куда ее забрали?
— В хранилище собора. Перед тем, как реликвия попала в Нью-Йорк.
— Но где ящик находиться сейчас? Разве не здесь, вместе с костью?
— Нет, нет, Чон, — сказал Грийк. — Стекло, ну, ты знаешь…
— Хрупкое, — догадался Келп.
— Очень.
— Черт возьми. Без коробки ничего не получиться. Теперь у меня появилось три работы. Не знаю, может проще будет бросить это дело.
Грийк выглядел несчастным:
— Ты не мужешь.
Дортмундер взглянул на него:
— Как это не могу?
— Зара Котор, — объяснил Грийк, — она по факсу сообщила о твоих планах правительству Осигреба. Только, знаешь, она сделала эту так, как будто первый руз — не было вашей ошибкой…
— Подожди-ка, — остановил его Дортмундер. — Я делаю это потому, что чувствую ответственность, вот как это выглядит?
— Вот именну. Не моя мысль, Чон, ты знаешь.
— А что произойдет, если откажусь…
— Ты сведешь с ума всю страну, — одобрительно кивал Грийк. — Мне жаль, Чон, но ты знаешь Зару Котор, она бюрократ, она защищает себя.
— Вся страна обозлиться на Чона и что с того? Я имею в виду, Чон, если ты не собираешься туда… — начал Келп.
— Не только Чона, но и всех вас, — обрадовал Грийк.
— Эй, — воскликнул Келп, наконец, посерьезнев.
— И у нас, вы знаете, в Карпатах долгая история кровавой междоусобицы.
— А теперь смотри сюда, — начал Джон. — У нас есть два дела, которые нужно сделать одновременно, одно в Нью-Йорке, а другое в Вермонте. Теперь добавилось еще одно в Вотскоэк?
— Чон, тебе не нужна тут ларец.
— Мне нужна тут ларец, — повторил Дортмундер. — Если я не получу тут ларец, ты не получишь ту место в ООН. Догоняешь?
— Нет, — признался Грийк.
Дортмундер думал: щеки дергались, зрачки сужались и расширялись, а колени слегка согнулись.
— Окей. У тебя есть люди там, в Тсерговии, они ведь могут попасть в хранилище, взять коробку и принести ее сюда?
— Конечно, — ответил Грийк.
— Ты слишком быстро согласился, — засомневался Дортмундер.
— Нет, нет, эту просто, — обещал Грийк. — Тут древний собор, на протяжении сотен лет бунты, крестьянские восстания, вуйны, антиклерикальные мутежи влияли на храм. Вут, что есть под тум собором, ты найдешь множество дуннелей, путайный ходов, тайников, фальшивых стенук. Тум можно поместить целую сустему метро, и она потеряется. Мы можем дустать это в любое время.
— Хорошо. Сегодня четверг. Смогут ли твои люди достать ее сегодня, чтобы в субботнее утро она была уже здесь?
— Легко, Чон, — ответил Грийк. — Тебе нужна одна или сразу две?
Дортмундер и Келп оживились.
— Ой-йо, — только и сказал Келп.
— Ты прав, — сказал ему Дортмундер, а у Грийка спросил: — Разве их две? Две коробки?
— Сто пятьдесят лет назад, — начал рассказ Грийк, — уни смастерили еще один ларец точная копия настоящего. Для бузупусности. Но уни не пользуются им уже лет пятьдесят.
— В том же месте?
— Под тум собором, да, но в другом хранилище, понимаешь. И оно слабо охраняется. Никому нет дела до подделки, как и до всех фальшивок.
— Окей. Терпеть не могу распределять обязанности, Грийк, но многие люди без помощи других ни на что не способны, поэтому я должен сделать это. Все чего я хочу, чтобы твои люди проникли туда, заменили оригинал и подделку местами, а мне доставили настоящую. Их не должны схватиться и никто не должен ни о чем догадаться. Договорились?
— Без проблем, — согласился Грийк.
— Оригинал должен быть здесь, — уточнил Дортмундер.
— Грийк, это очень важно. Не знаю, что точно задумал Чон, но если он сказал, что ему нужен настоящий ларец, то он не сможет обойтись другим, — объяснил Келп.