Не спрашивай
Шрифт:
Половина. Половина чего? Отталкиваясь от предыдущего опыта, Гай знал, что компания предложит им не более 20 % от стоимости предметов и только если они действительно настолько дорогостоящи и известны, что их перепродажа вызовет сложности. Если у них получиться, то Гаю отойдет приблизительно 10 %. От чего?
Гай непринужденно откинулся на спинку дивана и спросил:
— Насколько оценивается предметы?
— Шесть миллионов, — ответил Мрачный.
Гай был настоящим торговцем; он знал, как сдержать эмоции. Ни одна мышца не дрогнула на его лице. Десять процентов от шести миллионов составит $600,000.
— В котором часу в понедельник, — уточнил он, — я могу ознакомиться с новыми снимками?
36
Они молчали всю дорогу через западную часть Центрального парка в направлении дома, но Келп не выдержал и заговорил первым:
— Итак. Что ты об этом думаешь?
— Я думаю, — ответил Дортмундер.
— Дай-ка я скажу, что я думаю об этом. То место настоящий клад. Оно полно ценных вещей; мы могли бы взломать его лишь одной ложкой, а после на твоем «одолженном» грузовике…
— Ты не понимаешь, с кем ты имеешь дело, — предупредил Джон с упреком.
— Не сейчас, — объяснил Келп, — а позже, когда все закончится.
Дортмундер одобрительно кивнул, и они продолжили свой путь по утопающей в солнечных лучах зелени, зеленых легких города.
— Значит, ты согласен?
— Что значит согласен?
— Мы работаем с ним. Ведь мы будем работать с ним?
— С кем, с Клаверацком? — удивился Дортмундер. — У тебя есть идеи по лучше?
— Я подумал, что ты обдумываешь это.
— О чем тут раздумывать? Для этой работы он подходит как нельзя лучше. Я знал, что ты найдешь нужного парня, и ты сделал это.
— Спасибо, — скромно ответил Келп, но снова вернулся к начатому. — Джон, а что если тот парень, Гай, согласиться — ты понимаешь, о ком я говорю, тот парень. Если ты думаешь не о нем, тогда о чем ты думаешь?
— О помощниках, — ответил Джон. — На этот раз мы должны привлечь других людей.
— Но мы можем обойтись и собственными силами, ты и я, — предложил Келп. — С теми, кого мы знаем. Все просто.
— Я буду занять другими делами, — ответил Дортмундер. — Сегодня уже четверг, а мы должны выполнить работу в субботу вечером. Таким образом, ты, я и Тини должны встретиться сегодня, прямо сейчас. После я увижусь с Грийком, а затем…
— Знаешь, — заметил Келп, — ты единственный, как мне кажется, правильно выговариваешь его имя. Очень хорошо.
— Спасибо. В любом случае, я должен найти его и мы отъедем, а ты с Тини найдешь нужных нам людей. Встретимся все вместе завтра вечером в «Баре и Гриле». Я вернусь к этому времени.
— Вернешься? Ты и Грийк? Куда ты едешь?
— Кататься на лыжах.
Келп внимательно посмотрел на траву, солнце и людей в майках.
— Думаю, — сказал он заботливым голосом, — сейчас не совсем удачное время года.
— Для моих лыж — самое то.
37
— Ну, — сказал Мэй, — неплохо, как ты думаешь?
— Как в мотеле, — ответил Дортмундер.
— И в этом есть своя прелесть, — не унывала Мэй.
Женщина еще раз обвела взглядом устланный сплошным розовым ковром пол, обитые бежевой тканью стены, мебель в средиземноморском стиле из натурального шпона с выдвижными ящиками, которые легко открывались и закрывались. Кремовые покрывала закрывали всю площадь двух огромных кроватей. Настенные бра и висячие лампы на тускло-золотистой цепочке. Большой телевизор на высоком шкафу, за дверцами которого можно спрятаться целиком, казалось, что его привезли из собора. Из очень «блестящего» собора.
— Чувствую себя здесь не как дома, вот, что я имела в виду, — объяснила Мэй.
Дортмундер стоял перед стеклянной дверью и смотрел через нее, поверх балкона — их собственного балкона, столик со стеклянной столешницей и два белых шезлонга — на зеленые холма Вермонта с длинными вертикальными полосками лугов, которые теперь выполняли функцию межсезонных лыжных трасс.
— Грийк должен быть здесь.
— Расслабься, Джон, — успокоила его Мэй. — Ты ведь не хочешь, чтобы он связался с тобой, тем самым разоблачив себя, и в любом случае ты ничего не сможешь сделать до вечера.
Дортмундер кивнул. Продолжая смотреть на пейзаж за окном, он произнес:
— Здесь многое вызывает плохие воспоминания, понимаешь?
Под висячей лампой в окружении двух кресел с мягкими сиденьями стоял круглый стол из темного дерева. Мэй присела на один из них и пришла к выводу, что он не такой комфортный каким казался на первый взгляд.
— Ты хочешь поговорить об этом, Джон? — спросила женщина.
Хочет он? Наступило молчание. Он размышлял. Затем вздохнул и покачал головой:
— Самое главное, — сказал он, теперь уже глядя на собственное тускло-зеленое отражение в стекле, — сделать все максимально быстро.
— Но ты ведь все продумал заранее, верно?
— Как я могу быть уверен? Меня ведь там нет. Не могу же я оказаться в двух местах одновременно, но это уже совсем другая проблема. И еще, Мэй… — добавил он и повернулся к ней.
Его унылое лицо встретилось с жизнерадостным лицом женщины, которая сидела, положив руку на стол, и постукивала пальцами в поисках несуществующей сигареты.
— …я всегда считал и пытался убедить тебя в этом, что ты не должна выполнять сложную работу.
— Верно, — согласилась она.
— Если с работой не могут справиться пятеро взрослых мужчин, то лучше от нее отказаться. Вот как я всегда говорил.
— Я слышала, — подтвердила она.
— Вот мы, а вот это дело, которое нужно выполнить одновременно из двух, нет трех мест. И кто знает, сколько парней в склепе той церкви, собора «Реки крови» занимаются поиском стеклянного сундука — и что получается, сотни мужчин?