Не стреляйте в рекламиста
Шрифт:
Однако, несмотря на тревожные ощущения, дело, не дав бурных всходов, так и заглохло. Теперь понятно – почему.
В общем, как ни крути, Флер прав во всем. Ефим так и сказал:
– Ладно, ты прав. Нет разницы, за кого просишь. И ты меня серьезно выручил с Ахметом.
– Но…
– Что – но?
– После такого ответа, судя по твоей роже, должно последовать «но»…
Теперь уже разозлился Ефим:
– А ты кем себя считаешь? Робин Гудом? И с Ахметом – тоже как Монте-Кристо. Предупредил бы меня – и все. Сам бы разрулил. Я что – с другой планеты, что ли? Да, я пришел за помощью. Но я тебя что, не выручил бы, если б мог? И еще: ты хочешь, чтоб твой сын жил так же, как ты?
Флер вздохнул, налил по полбокала сухого и положил руку на Ефимово плечо. Как когда-то. Во вторую взял бокал.
– Ты чертовски умный, Ефим. Я тебе иногда завидую. И смелый. Моя смелость дешевле. У меня оружие, охрана. Да я и без оружия кирпичи колю. Ты же толстый, очкастый и неуклюжий. Значит, твоя смелость дороже.
– Макс, ты за что предлагаешь пить? За мою смелость, за твою охрану? Я уже запутался что-то.
– Ты говнюк, Ефим. Ты даже дослушать не можешь старшего. Я предлагаю выпить за то, чтобы мои дети жили иначе.
– Принимаю, – согласился Ефим и выпил вино.
Глава 11
Страшный шел на меня со своей скотской улыбкой и здоровущим ножом. Я стрелял из «беретты», видел, как пули пробивали его рубашку, толкая назад. А ему хоть бы хны!
Я проснулся в тот момент, когда ужас достиг апогея.
Вот уж действительно, старик Эйнштейн прав! Проснулся в тюрьме. В вонючей камере. На жесткой шконке. А по лицу – я чувствовал это – растеклась идиотская счастливая улыбка. Слава Богу, сокамерники не видели. А то бы подумали – спятил сиделец.
Но старик Эйнштейн был прав по-крупному. Справив свои утренние дела на камерных удобствах и ощутив не головным, а, наверное, костным мозгом толщину стен, я потерял большую часть первоначального оптимизма.
Ну да ладно. Бог не выдаст, свинья не съест.
Соседи мои оказались людьми спокойными. Никто и не думал отнимать у меня пайку или делать из меня женщину. Владимир Павлович – средней руки чиновник. Наверное, взяточник. На воле такие вызывают у меня отвращение. Здесь же он показался мне вполне милым человеком.
Инженер Николай убил свою жену. И, похоже, не раскаивался. Опять-таки я ему не судья. Я свою бы точно не убил. После того как столько за ней пробегал.
Даже случайное воспоминание о Ленке вызвало теплую волну в душе. И – конкретное желание. От второго пора отвыкать. Кто знает, когда мы теперь свидимся?
Третий сосед – Витя. Молодой парень. Ему инкриминируют квартирную кражу. И, как он говорит, пытаются навесить на него все нераскрытые преступления.
Но в основном он не говорит, а молча лежит, отвернувшись лицом к стене. (Саша сильно бы удивился, узнав, что именно Витя по приказу «кума»-оперативника внимательно вслушивается в каждое произнесенное им слово…)
Первый день моего заключения обещал быть спокойным. У ребят имелись домино и шахматы. Так что, если бы не запах и печальные, а главное – длительные, перспективы, я бы только приветствовал такой перерыв. Чего-то в последнее время уработался.
Честно говоря, Ефим все меньше уделяет внимания работе и все больше – своим увлечениям. Ничего не скажу, серьезные заказы по-прежнему идут через него. И, посидев часок за компьютером, он может на креативе [6] принести денег больше, чем наша типография за неделю. Но все зависит от его царственного желания. Не захочет – будет заниматься какой-нибудь ерундой. Раскручивать никому не нужного гениального художника, который к тому же забудет заплатить. Или писать стихи, которые нужны в этом мире десятку человек (среди них, к сожалению, моя Ленка). Или, что меня окончательно убило, изучать японский язык. Он убил на это дело месяц! Месяц!!! Чтоб потом так же внезапно бросить это занятие.
6
Креатив (от англ. сreative) – здесь: рекламное творчество.
А уж вникать в такие мелочи, как бухгалтерия и уменьшение налогового бремени, он не станет никогда. Не царское это дело! Подмахнет документы – и привет. Доверяет, паразит.
В налоговой наш красавец ни разу не появился. Цветы ношу я, конфеты – тоже. Конечно, у нас не та фирма, которой сильно интересуются, но все равно злит.
Кстати, если бы Ефим занимался бизнесом серьезно, мы бы были среди первых. Ведь нас, несмотря на финансовую немощь, все знают. Мы выполняли десятки заказов, которые не смогли сделать другие. Ефиму за час консультации платят столько, сколько второму бухгалтеру за месяц. Он честно отдает заработанное в кассу, которую веду я (не он же!). И продолжает заниматься идиотскими делами.
Я пытался с ним серьезно поговорить. Он только отсмеивается. Курево не рекламирует, хотя предложения были. Политику не обслуживает. Говорит, чтоб перед детьми потом не стесняться.
Взяток не дает. «Откатные» схемы у нас не в ходу. По крайней мере по его контрактам. Как в таких условиях конкурировать?
Но самое паскудное: вот подумал о нем, обругал даже, а на душе лучше стало. Теплее.
Я, похоже, понял. Береславский – опиум для народа. С ним весело и хорошо. Но к нему привыкаешь. А его передозировка ведет к большим проблемам.
Надо это все не забыть и при встрече ему изложить. Не все же Ефиму насмехаться над людьми.
25 лет назад
Я родился в деревне Каменке, под Астраханью, в устье Волги. Почему Каменка – не знает никто. Кругом вода: бесчисленные протоки-ерики рассекают равнину. По берегам – кусты. Можно заснуть в пяти метрах от протоки и не знать об этом. Многие ерики очень глубокие, несмотря на узость.
Капитанам «Ракет» можно ходить только по обозначенным фарватерам, но которые местные – не сильно слушаются наставлений, и один чуть не сделал меня сумасшедшим.
Мы с Анютой отлично провели время в небольшом стожке, на который набрели уже ночью, и в нем же заснули. Проснулся я рано-рано утром. Анька еще спала.
Я вылез из стожка, сладко потянулся, возвращаясь к жизни, в полном смысле слова прекрасной и удивительной. Я так любил это время! Утренняя дымка рассеивалась, воздух – свежайший! Дышать само по себе становится удовольствием!
И вдруг – прямо по полю, чернея на фоне встающего солнца, на меня двинулась «Ракета»! Я, конечно, не боюсь судов на подводных крыльях – они у нас вместо автобусов. Но чтобы утром, по полю – и на меня!