Не святой

Риа Уайльд

Как только сонливость рассеивается, он вырывается из моих рук и ползет по кровати. Я ловлю его, прежде чем он успевает упасть, и ставлю на ноги, позволяя ему выйти из комнаты. По дороге стояло несколько охранников, но я не узнала ни одного лица. Я держусь рядом с Линкольном, чтобы убедиться, что он не свернет с пути и не упадет, а затем поднимаю его и несу вниз по лестнице.

Когда я спускаюсь на первый этаж, в доме становится жутко тихо.

— Ауу? — воскликнула я, крепче прижимая к себе Линкольна.

—

Миссис Сэйнт! — Кольт окликает меня сзади, заставляя вздрогнуть, пока он бежит к нам.

— Кольт?

— Мистер Сэйнт сказал, что вы сейчас появитесь, — он проверяет часы. — Надо же, он угадал.

— Прости?

— Ничего.

— Где все?

Кольт отворачивается, не желая говорить на эту тему, а я закатываю глаза. Не то чтобы меня это действительно волновало, они могли бы хранить свои секреты.

Я поворачиваюсь к Кольту спиной и направляюсь на кухню, слыша его шаги за собой.

— Если ты собираешься сидеть со мной, то, по крайней мере, можешь присмотреть за ним, пока я готовлю ему ужин.

— Там есть повар, — нахмурился Кольт.

— Я приготовлю ему ужин, — повторяю я. — Никто другой.

Я кладу Линкольна у его ног и беру мягкую игрушку, которую, очевидно, кто-то забрал из гостинной и оставил здесь. Он берет ее с нетерпением. Кольт садится на стул рядом с моим сыном и наблюдает за ним.

Я берусь за работу, достаю из холодильника брокколи и курицу, а затем нахожу в шкафу лапшу. Я накладываю порцию еды для Линкольна, прежде чем поднять его с пола и усадить к себе на колени, передав ему ложку, чтобы он мог кормить себя сам. Точнее себя и пол.

Напряженная тишина в комнате давит на меня, прерываясь только тогда, когда Линкольн визжит или бросает свою ложку, которую Кольт молча подбирает и каждый раз заменяет.

— Ты здесь весь день? — спрашиваю я в конце концов, не в силах выдержать молчание.

— Да.

— Я тебя не слышала.

— Мистер Сэйнт сказал, что вы не хотите, чтобы вас беспокоили, хотя я уже начал беспокоиться, так как вы весь день не выходили из своей комнаты, даже за водой.

— Ты попросил принести напитки наверх, — обвиняю я.

— Да.

— Спасибо.

Он кивает.

Я возвращаюсь к наблюдению за Линкольном, помогаю ему, когда это нужно, и хвалю, когда это необходимо.

— Все не так уж плохо, — сказал Кольт несколько минут спустя.

Я бросаю на него взгляд, сужая глаза.

— Что именно?

— Быть здесь.

Я насмехаюсь.

— Не начинай, Кольт, я уже достаточно наслушалась.

Он вздыхает, а затем его телефон вибрирует, и он достает его из кармана, читая сообщение, которое только что пришло. Через несколько секунд он спокойно убирает его, а затем встает.

— Спокойной ночи, миссис Сэйнт.

Я смотрю на его спину, пока он уходит. Что это было? Проходит еще десять минут,

прежде чем Линкольн доедает свою еду, и после того, как я соскребаю со стола и пола все, что могу, я отношу его наверх, чтобы искупать. Он заливает ванную своими брызгами, но только когда я заворачиваю его в полотенце и щекочу ему живот, ко мне наконец-то приходит посетитель.

— Камилла, — приветствую я, вытирая Линкольна насухо и беря подгузник и пижаму.

— Ты не возражаешь, если он останется у меня на несколько часов?

— Он сегодня поздно спал, — честно отвечаю я ей. — Он не ляжет еще пару часов.

— Ничего страшного, — улыбается она.

Эта теплая улыбка, которая искренне достигла ее глаз и осветила ее лицо, застает меня врасплох

— То есть, конечно, да, — киваю я. — Да

— Спасибо, Амелия.

Я опускаю брови и поднимаю Линкольна, передавая его бабушке.

— Приятного вечера, — говорит она мне, прежде чем выйти из комнаты с моим сыном, который смотрит на пожилую женщину с чистой любовью в глазах. Он был влюблен в нее.

— И вам того же, — говорю я после того, как она скрылась за углом и я осталась одна.

Правда, ненадолго: через несколько минут меня осчастливила своим присутствием вторая фигура. Габриэль стоит, как демон, посланный прямо из глубин ада. В темном костюме и с темными волосами, его глаза, словно огненные осколки, вспыхивают на лице, что еще больше подчеркивается оливковым цветом кожи и низко посаженными темными бровями. Он качает головой в сторону, блуждая взглядом по моему лицу, а затем по моему телу, на котором были леггинсы и футболка большого размера, еще влажная от брызг во время купания.

— Жена, — приветствует он.

— Амелия, — поправляю я.

Его уголок рта приподнимается.

— Не хочешь присоединиться ко мне за ужином?

Я кладу руку на бедро.

— А у меня есть выбор?

Его рот теперь расширился в улыбке, и, черт возьми, у него были чертовы ямочки.

— Ни в коем случае.

Мои ноздри раздуваются, и гнев проникает в меня, когда я смотрю на его глупое красивое лицо.

— Сначала я переоденусь, — говорю я ему сквозь зубы.

Он опирается на дверной косяк и скрещивает руки, ожидая. Сколько же наглости у этого дьявола!

Я подхожу к нему, и улыбка исчезает с его лица. Он наблюдает за мной, как хищник за добычей, не сводя глаз с моего лица, бегая между ртом и глазами. Я подхожу близко, очень близко, настолько, что чувствую его запах специй и кожи, затем одной рукой я тянусь к ручке двери, а другой толкаю тело мужчины назад и сильно дергаю ее на себя, позволяя двери захлопнуться перед его лицом.

Его хихиканье эхом отдается в моей голове и вызывает мурашки по позвоночнику.

Глава 17