Не так, как кажется

robix

Сказать, что Блейз и Гермиона были шокированы увиденным - ничего не сказать. Они даже представить себе не могли, что когда-нибудь станут свидетелями того, как Гарри Поттер утешает плачущего в его объятиях Драко Малфоя. Что касается последнего, то по прошествии нескольких томительных минут рыдания постепенно стихли и слизеринец справился с собой.

– Все в порядке?
– обеспокоено спросил Гарри.

– Тебе кажется, что все в порядке, Поттер?
– взорвался Малфой, рывком вырываясь из объятий гриффиндорца, и ядовито добавил.
– Мне не кажется, что все хорошо, если я рыдаю в

твоих объятиях как какая-то девчонка.

– Мне жаль.

– Ты представить себе не можешь, как мне жаль, что я выкинул подобный финт, - рявкнул блондин, вытирая мокрые щеки, чувствуя, что больше смущен, чем рассержен.

– Я не вижу в этом ничего ужасного и думаю, что Блейз и Гермиона со мной согласятся.

– О, только избавь меня от твоих дурацких уверений, что слезы - это хорошо. Я никогда не плачу. Слабость - это роскошь, которую я не могу себе позволить, - пробурчал Драко и поднялся.

Гарри тоже встал на ноги и в тон собеседнику ответил: - А я бы посоветовал тебе, делать это почаще, тогда будет легче вынести то, что тебя мучает.

– Ну да, очень умные слова!
– саркастично воскликнул слизеринец, всплеснув руками.
– Поверь, слезы не разжалобят моего отца, когда он явится сюда в субботу, чтобы забрать меня.

– Что?
– ахнула Гермиона, прижав руку к губам.

– Когда ты об этом узнал?
– спросил Гарри.

– Сегодня за ужином. Хочешь знать, что он написал? Вот, почитай. Можешь посмеяться, - и блондин протянул ему письмо, которое получил в Большом зале.

«Драко,

Время пришло. Наступает новая эра, и твое предназначение наконец исполнится. В субботу я приеду за тобой, независимо от того, исключили тебя или нет. Будь в полночь на краю Запретного леса. Это не просьба, это - приказ!

Люциус».

– Естественно, ты не пойдешь, - уверенно заключил Поттер.

– Ну да! Думаешь, что у него не хватит смелости явиться за мной в школу? Ты плохо его знаешь.

– Мы сумеем оказать ему должный прием, - вставил Блейз.

– Забудь. Я не хочу, чтобы кто-либо вмешивался, особенно, ты.

– Но, Драко, я поверить не могу, что ты хочешь добровольно пойти с ним, - прошептала Гермиона.

– Я и не хочу, но разве у меня есть выбор?
– спросил сероглазый слизеринец.
– У Люциуса будет благовидный предлог, чтобы забрать меня. Что-то вроде того, что он хочет перевести меня в другую школу или… Да у него будет тысяча причин!

– Не позволяй ему решать за тебя!

– Как все просто, Грейнджер! Легко так говорить, но хоть бы кто-нибудь на несколько проклятых минут влез в мою шкуру. Мой отец - один из самых могущественных магов страны! Я не смогу скрываться вечно.

– Никто не просит тебя прятаться, наоборот, пора вылезти из своей раковины, - возразил Гарри.

– Я тебя умоляю, что я, по-твоему, должен сделать? Сдать его Министерству?

– Это тоже вариант!

– Тогда я должен тебе напомнить, что им не далось удержать его в Азкабане, когда против него были выдвинуты очень серьезные обвинения. Что сейчас сможет сделать Министерство, не имея ни одного доказательства?

– Ты сам доказательство, Драко.

– Мое слово против его!

– Твое слово стоит тысячи других!
–

решительно перебил его гриффиндорец, сверкнув глазами.

– Да мне ни за что не поверят, это же мой отец!

– Прекрати называть его отцом! Ты прекрасно знаешь, что это не так, - выйдя из себя, заорал Гарри.

– Что-о?
– шокировано спросил Блейз.
– Что ты говоришь, Гарри?

– Перестань повторять эту чушь, - повторил гриффиндорец, игнорируя Забини.
– Я тебе показывал правду. И мы уже достаточно близко подошли к тому, чтобы выяснить, что же случилось с твоим настоящим отцом. Поэтому прекрати так называть того, кто этого не заслуживает.

– Гарри, да объясни Мерлина ради, что происходит?
– снова вмешался Забини, но был прерван Гермионой, которая утащила его в дальний угол комнаты и в общих словах поведала о путешествии гриффиндорца и о том, что он узнал.

Не успела девушка закончить свой рассказ, как Блейз вырвался и подскочил к Малфою.

– Мы же искали повод, Драко! ВОТ ТЕБЕ ЧЕРТОВ ПОВОД ПОСЛАТЬ ЭТОГО УРОДА К ТАКОЙ-ТО МАТЕРИ! Этот ублюдок не твой отец и никогда им не был! Он же всю жизнь заставлял тебя страдать, не имея на то никаких прав. И после этого как ты можешь даже подумать о том, чтобы подчиниться ему?
– все больше распалялся Блейз, вцепившись Драко в рубашку и тряся того, как грушу.
– КАК ТЫ МОЖЕШЬ?
– синеглазый слизеринец в бешенстве так толкнул друга, что тот не удержался на ногах.
– Я клянусь тебе во имя нашей дружбы, а ты знаешь, что ее я ценю больше всего на свете, что если ты последуешь за ним, то я тебя убью!

В синих глазах блестели слезы. Он обессилено опустился на колени и закрыл лицо руками.

– Я тебя сам убью, - шепотом повторил Забини.

Гермиона присела рядом с юношей и обняла его за плечи.

Блондин все еще лежал на полу, не делая попытки подняться. Он никак не ожидал подобной реакции от лучшего друга. Конечно, он видел, как страдает Блейз от чувства беспомощности, как безуспешно старается заставить Драко стряхнуть оцепенение, но блондин не знал, сколько раз его друг плакал от невозможности хоть что-то изменить.

– Блейз, я … - пробормотал он.

Но Гарри, подошедший чтобы помочь ему подняться, перебил его: - Как видишь, мы все готовы помешать Люциусу забрать тебя отсюда. Ты не покинешь Хогвартс ни в субботу, ни в любой другой день в его компании.

– Хорошо, Гарри, но как мы это сделаем?
– спросил Драко, не замечая, что первый раз назвал Поттера по имени.

– Первым делом мы пойдем и поговорим с Дамблдором и Снейпом, - заявил Гарри и обмер, услышав холодный голос из темного угла комнаты:

– Хорошая идея, мистер Поттер!

Четверо студентов вздрогнули и повернулись на голос, одновременно направляя на его обладателя палочки. Но когда Снейп вышел из тени, руки опустились.

– Профессор, - ошеломленно прошептала Гермиона, - как давно Вы здесь?

– Достаточно, мисс Грейнджер, - холодно ответил слизеринский декан, - для того чтобы увидеть начало Вашего свидания с мистером Забини.

Гермиона побагровела и опустила глаза. Блейз лишь слегка улыбнулся. Он знал, что профессор не придавал увиденному большого значения.