Не так страшен черт

Калугин Алексей Александрович

Откинувшись на спинку кресла, я пару раз в задумчивости стукнул себя тупым концом карандаша по кончику носа. Интересный получался расклад. Алябьеву было известно, что Соколовский отправился в Ад под именем Ястребова. Не мог он не знать и о том, что в Аду Соколовский изменил не только имя, но и внешность. Следовательно, можно сделать вывод, что Алябьеву было известно и о том, что Соколовский затевал, хотя в детали операции он мог быть и не посвящен. Скорее всего знал Алябьев и о том, что из Ада Соколовский не вернулся. Однако в разговоре со мной он заявил, что не знает, где Соколовский проводит свой отпуск. Из всего вышесказанного

можно было сделать вывод, что Алябьев является претендентом номер один на роль убийцы Ника Соколовского. Мотивы также были налицо – результаты исследований Соколовского, которые до сих пор не были обнаружены. Цена этой работы уже начинала исчисляться не в долларах и даже не в шеолах, а в человеческих жизнях.

Я поднялся из кресла, ставшим уже привычным движением поправил кобуру с пистолетом под мышкой и, взяв на ходу шляпу с вешалки, вышел в прихожую.

Оторвавшись от страницы книги, лежавшей перед ним на столе, Сергей вопросительно посмотрел на меня.

– Я скоро вернусь, – кинул я на ходу и, не обращая внимания на взмах руки, которым Сергей попытался было меня задержать, вышел в коридор.

В начале коридора, где рядом с дверью, ведущей на лестницу, находился лифт, стоял, облокотившись на подоконник и небрежно держа между пальцами дымящуюся сигарету, какой-то совершенно незнакомый мне тип. На нем был дорогой серый костюм без галстука и черные полуботинки из мягкой кожи. Воротник кремовой рубашки был расстегнут, выставляя напоказ толстую золотую цепь с подвешенным на ней крестом размером едва ли не с ладонь. Бросив на меня быстрый взгляд, незнакомец снова тупо уставился на тлеющий кончик сигареты. Не имея ни малейшего желания курить, он держал сигарету в руке только для того, чтобы выглядеть занятым каким-то делом. На святошу он не был похож. Скорее уж человек из «семьи» или агент НКГБ, изображающий из себя человека с деньгами, не знающего, как их потратить. На кого бы ни работал этот тип, было ясно, что он присутствовал здесь для того, чтобы присматривать за мной. А за кем же еще? Не институтское же оборудование он сторожил!

Не обращая внимания на соглядатая, я нажал кнопку вызова лифта. Сигарета в руке разодетого франта едва заметно дрогнула, выдавая охватившее его волнение.

Входя в кабину лифта, я краем глаза успел заметить, как невольно дернулся следом за мной парень с веригами на шее. Задержав руку, протянутую к кнопке нужного мне этажа, я обернулся и, приветливо улыбнувшись, поинтересовался:

– Вам наверх?

Растерянность парня длилась всего пару секунд, после чего он отрицательно мотнул головой.

Я безразлично пожал плечами и нажал кнопку шестого этажа.

В принципе шпион поступил совершенно правильно. Если бы он вошел вместе со мной в кабину лифта, я попросил бы его назвать нужный ему этаж. А затем, высадив его там, где он пожелал, поехал бы дальше. Куда проще было выйти на лестницу и попытаться на слух определить, на какой этаж я отправился. То, что я не собирался покидать здание, было понятно уже по тому, что мы находились на втором этаже, и для того, чтобы спуститься в вестибюль, я не стал бы вызывать лифт. Хотя, с другой стороны… А впрочем, мне как будто заняться больше нечем, как только решать вопросы, над которыми должен был ломать голову приставленный ко мне соглядатай.

Когда я вошел в кабинет Алябьева, тот посмотрел на меня так, словно и не ожидал увидеть никого другого.

– А, это снова вы, – произнес он безразличным голосом.

Похоже было, что этот человек от природы был лишен способности удивляться чему бы там ни было. Наверное, если бы сиденье под ним внезапно вспыхнуло, Алябьев, не проявляя излишнего беспокойства, поднялся бы на ноги, не спеша прошествовал в угол и, взяв стоявший там огнетушитель, затушил пылающий стул. После чего аккуратно застелил бы обгоревшее сиденье уже прочитанной газетной страничкой и, снова усевшись на него, продолжил бы знакомство с новостями.

Я взял за спинку стоявший в стороне стул и, поставив его посреди прохода, закинул ногу, собираясь сесть на стул верхом.

– Осторожно…

Предупреждение Алябьева несколько запоздало. Ножки стула подломились, и я со всего размаха шлепнулся на пол, больно ударившись копчиком.

– Я хотел предупредить вас, что стул сломан. – Алябьев медленно поднялся со своего места и протянул мне руку, помогая встать.

– Благодарю вас. – Я поднялся на ноги и потер ладонью ушибленное место.

– Все в порядке? – спросил Алябьев.

– Да, как будто. – Я снял шляпу и, посмотрев по сторонам, повесил ее на длинное горлышко двухлитровой мерной колбы.

Горлышко колбы с тихим хрустальным звоном обломилось, и моя новая шляпа упала на пол.

– У вас здесь есть хоть что-нибудь, что не ломается при одном только прикосновении? – подняв шляпу, спросил я у хозяина комнаты.

Алябьев едва заметно усмехнулся и достал из-под стола низкий, грубо сколоченный табурет с толстыми четырехугольными ножками и сиденьем, обитым рябым линолеумом, на котором имелась пара больших коричневых пятен, оставленных разлитой кислотой.

– Садитесь, – Алябьев хлопнул по табурету ладонью. – С этого не свалитесь. Только будьте осторожны, не порвите брюки о гвозди.

– Благодарю вас, – сказал я, занимая предложенное мне место.

– Чем обязан вашему новому визиту? – чуть приподняв левую бровь, вопросительно посмотрел на меня Алябьев.

– Вначале я хотел бы поставить вас в известность о том, что я не являюсь представителем Комитета по внегосударственным субсидиям. – Я достал из кармана и протянул Алябьеву свою служебную карточку.

Александр Алексеевич внимательно изучил предложенный ему документ, после чего вернул его мне.

– Частный детектив! – По взгляду, каким он окинул меня при этом, можно было догадаться, что Алябьев несколько иначе представлял себе представителей этой профессии. – И чем же, позвольте узнать, заинтересовала вас моя скромная личность?

– Меня интересуете не вы, а Ник Соколовский, – ответил я на вопрос Алябьева. – Мне поручили отыскать его, и мне удалось это сделать…

Я сделал паузу, чтобы посмотреть, как отреагирует на это мой собеседник.

На лице Алябьева по-прежнему сохранялось выражение отрешенной бесстрастности, похожее на маску, которую человек когда-то нацепил на себя, да так и не снял. И с тех пор все, включая и его самого, принимали эту маску за подлинное лицо. Внимательно наблюдая за Алябьевым, я заметил только то, как чуть приподнялся указательный палец его правой руки, лежавшей на столе, а затем так же медленно он вновь опустился на прежнее место.

– Но в ходе расследования у меня возникли новые вопросы.

– И вы думаете, что я смогу на них ответить? – безучастно поинтересовался Алябьев.