Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы
Шрифт:
Вот тут-то через месяц и началось. Не так прошла, не так сделала, не туда положила, все не так. А потом прямо стали угрожать, что сдадут ее в дом престарелых. Навсегда.
— Что же вы с юристами не посоветовались, — посетовал прокурор. — Можно было сделать совсем по-другому. Раз квартира приватизирована, Глазова могла просто оставить племяннику завещание, и все. Жила бы себе спокойно дома.
— Вот и я говорю ей. Да знаете, видно, рассчитывали, что долго она не протянет. Сын-то у них хотел отдельно жить. Да и тяжело ей одной-то. Так уж уговаривали они ее… Единственные родственники,
— А где бабулька сейчас?
— Еле привезла ее. Сидит в коридоре, — Костромина кивнула на дверь кабинета, — позвать ее?
— Да, надо поговорить.
Старушка, держась за руку женщины, с трудом прошла к столу и тяжело опустилась на стул.
— Анна Никитична, — обратился к ней прокурор.
— Сынок, не слышу я. Погромче.
Прокурор вышел из-за стола, склонился к ее уху:
— Анна Никитична, что Вы хотите?
— Вернуть мою квартиру. Не могу я там жить у Николая. Нету силушки. Совсем больная стала. Ой, помру я скоро.
— Так Вы подарили квартиру-то свою?
— А Надя его сущий дьявол стала, совсем меня заела. Спасибо Люсе, — кивнула на Костромину, — мои соседи по лестнице помогают. А то совсем бы пропала я.
— Да она совсем не слышит, — заметил прокурор.
Он вернулся на свое место. Пробежал глазами заявление еще раз и сказал Костроминой:
— Тяжелый случай. Чтобы доказать умышленный обман с целью завладеть ее собственностью, квартирой, надо установить, что у ее родственников был корыстный умысел с самого начала. Это очень сложно, да, наверное, и невозможно. Так что уголовного дела не будет.
— Значит, что хотят, то пусть и творят?!.. Издевайся над старым человеком, отнимай у него последнее, и ничего сделать нельзя! — возмутилась Костромина.
— Ну, почему же, есть способы защитить ее, — возразил прокурор. — Прокуратура, по закону, может предъявить иск о признании этой сделки-дарения недействительной, так как бабушка была явно введена в заблуждение. Кроме того, когда участником таких вариантов становится старый больной человек, необходимо согласование с органами социальной защиты, например райсобесом, который знает, как защитить права и интересы таких, как Анна Никитична. У меня нет сомнений, что такой иск будет удовлетворен.
— Спасибо вам за нее, — успокоилась Костромина и закричала в ухо старушке. — Есть правда на земле, Анна Никитична, помогут тебе.
— Да, да, — ничего не поняла Глазова, — хорошо.
— А если бы это был просто обмен, и квартира не была приватизирована? Тогда как? — спросила Костромина.
— При этих же обстоятельствах, все равно, обмен был бы признан по суду недействительным, а стороны приведены в первоначальное положение, — разъяснил прокурор…
Обмен-обман
В юридическую консультацию на прием к адвокату Заварову обратилась за советом Стасова. После смерти мужа она решила обменять двухкомнатную отдельную квартиру на однокомнатную. Супруги Вареницыны обещали уплатить ей за это двести тысяч рублей, но только после получения обменных ордеров. Когда обмен был оформлен, они отказались отдать деньги и возбудили в суде иск о принудительном исполнении обмена, так как Стасова отказалась переехать в их квартиру. Обе квартиры не приватизированы.
Стасова уже была у другого адвоката, и тот ее совсем расстроил, сказав, что обмен был добровольным, считается совершенным с момента выдачи ордеров, и поэтому придется ей переезжать в однокомнатную квартиру, которая, кстати, не такая уж плохая, и ей одной площади вполне достаточно. Тогда она еще не решилась откровенно рассказать об оплате, побоялась. Теперь же терять уже нечего, через три дня будет суд.
Выслушав сбивчивый рассказ женщины, Заваров упрекнул ее:
— Что же вы так опрометчиво поступили? Во-первых, корыстный обмен — это противозаконно. А во-вторых, раз уж вы на это решились, то почему бы сначала не получить деньги?
— Так везде пишут: продается комната, квартира… А сколько объявлений об обмене по договоренности… Сейчас все можно, продавать жилье, покупать. Менять квартиру я все равно буду, жить там после смерти мужа не могу… А одной тяжело материально, сами знаете, как сейчас трудно прожить.
— Вы, Антонина Петровна, как и многие другие, заблуждаетесь. То, что все так поступают, еще не означает, что закон о фиктивности обмена жилья или о корыстном характере обмена отменен. Статья семьдесят третья, пункт первый жилищного кодекса. Вот, посмотрите.
Он показал Кодекс Стасовой. Та прочитала и испуганно спросила:
— Так что же, меня теперь судить будут? Ведь деньги-то я не получала, а не могла получить, потому что Вареницыны сказали, что боятся. Мало ли, я возьму деньги, а от обмена откажусь.
— Они оказались хитрее вас.
— А у меня есть их расписка. Вот она.
— Ну, что ж, — прочитав расписку, удовлетворенно сказал адвокат, — это уже доказательство корыстного обмена жилого помещения.
Услышав опять эти пугающие слова, Стасова разволновалась:
— Что же мне будет? Отнимут квартиру?
— Антонина Петровна, не надо паниковать. Да, вы нарушили закон, хотя он уже мало соответствует сегодняшнему времени. Но закон есть закон, и хорошо, что он еще действует для таких опрометчивых граждан, как вы. С его помощью можно все же поставить на место обманщиков типа Вареницыных. Я возьмусь вести ваше дело, мы предъявим встречный иск о признании обмена недействительным, но в суде придется все откровенно рассказать. Крутить там нельзя. Само собой, что никаких денег от Вареницыных вы требовать не сможете, но шансы на то, что обмен можно признать недействительным, есть. Я уверен в положительном решении суда…
Кукла
— 733–12-47? — услышал в трубке деловитый мужской голос Валентин Сапелкин. — Я звоню вам по объявлению. Вы продаете магнитофон?
— Продаю, «Хитачи», новый, в упаковке.
— Сколько стоит?
— Приходите, смотрите, о цене будем говорить на месте, — ответил Валентин. Таких звонков уже было много, и после того, как он называл стоимость аппарата, никто не спрашивал его адреса, а только обещали подумать.
— Вы знаете, я ищу именно «Хитачи», но для того, чтобы смотреть, надо знать цену. Стоит ли мне ехать, заведомо зная, что цена большая, — убежденно говорил мужчина.