Не уходи

Пембертон Маргарет

Глава 10

Грохот стоял такой, будто они находились в кратере действующего вулкана. Пыль сыпалась на Лизетт, дым проникал во все щели, от грохота пушечной канонады болели уши. Она бросила в воду щепотку соли, прежде чем передать чашку англичанину, впавшему в полубессознательное состояние. Лизетт понимала, что, когда немцев выбьют с побережья, они отступят в Вальми, поэтому ей надо побыстрее остановить кровь и спрятать летчика.

Разрезав ножницами штанину, Лизетт раздвинула ткань и вздрогнула при виде

рваной раны. Боже, как ему удалось столько пройти, даже с ее помощью?

— Я не могу извлечь пулю, — сказала Лизетт, опускаясь на колени, — но промою рану и попытаюсь остановить кровотечение…

— Который час? — на удивление твердым голосом спросил летчик.

— Около семи.

Англичанин поморщился от боли, когда Лизетт начала очищать рану от листьев и травы.

— Пляж далеко отсюда?

— Чуть меньше мили.

— Но нам говорили, что в такой близости от берега гражданских нет, — удивленно заметил летчик.

Лизетт продолжала очищать рану. Вода в чашке покраснела от крови.

— А их здесь и нет, — подтвердила она. — Несколько фермеров, вот и все.

— И вы?

— Да. — Объяснять Лизетт ничего не стала, слишком занятая обработкой ран на ноге и бедре.

Промокнув кровь полотенцем, она сбегала за простыней, разорвала ее на полосы и дрожащими пальцами перебинтовала раны. К концу перевязки лицо летчика посерело.

— На кухне вам нельзя оставаться, — сказала Лизетт, поднимаясь с пола. — Здесь в любой момент могут появиться немцы.

Худощавое лицо летчика напряглось от боли.

— Не исключено, что появятся и американцы. — Он через силу улыбнулся. — Здесь есть удобный наблюдательный пункт, откуда мы могли бы увидеть, кто подходит к замку?

— Есть, но наверху, — ответила Лизетт, с сомнением глядя на его ногу.

— Тогда я попрошу вас помочь мне. — Летчик представился. — Меня зовут Люк Брендон. Я обязан вам жизнью. Спасибо.

Девушка взяла его под руку, помогая подняться.

— А как вас зовут?

— Лизетт, — ответила она, сгибаясь под его тяжестью.

Поморщившись от боли, летчик проговорил:

— Мне нравится ваше имя. Оно вам подходит.

Улыбка тронула губы Лизетт. Впервые с того момента, когда она нашла его в роще и увидела окровавленную ногу, у нее появилась уверенность, что он не умрет. Умирающий не стал бы говорить комплименты.

— Нам надо выйти в холл и добраться до главной лестницы. Но это довольно далеко.

Люк кивнул и стиснул зубы, стараясь не упасть. Ему повезло, и очень не хотелось, чтобы удача отвернулась от него. Только бы не попасть в руки к немцам. Сейчас семь часов. Американцы уже, наверное, высаживаются на берег. Скоро ему окажут медицинскую помощь и он попросит оставить его во Франции, чтобы не возвращаться на корабле в Англию. Люку казалось, что ступенькам не будет конца. Летчик тяжело вздохнул. Надо преодолеть их, тогда он увидит, что происходит на берегу.

Все вокруг потонуло в грохоте. Древние, прочные стены замка сотрясались.

— Это наши пушки? — крикнула Лизетт.

Люк кивнул:

— Да, это бьет корабельная артиллерия. Она уничтожает немецкие береговые батареи. Когда они закончат, на берегу не останется ни одного живого немца.

Лизетт споткнулась и вскрикнула. Чтобы не упасть, Люк вцепился в перила.

— Не бойтесь, — сказал он, заметив, как девушка побледнела. — Еще несколько минут, и для вас война закончится.

— А если немцы сдадутся, их возьмут в плен, да? Не расстреляют? — с тревогой спросила Лизетт.

Люку показалось, что она на грани обморока. «Ничего удивительного, — подумал он, — они же здесь не привыкли к такой канонаде». Превозмогая боль, летчик заставил себя сделать еще один шаг.

— Немцы обычно не сдаются, но не волнуйтесь. После того как американцы займут «Омаху», немцы вас больше не потревожат.

— Какую «Омаху»?

Люк прислонился к перилам и перевел дыхание.

— Это кодовое название местного пляжа. Его штурмуют американские войска. Англичане, канадцы и французы действуют дальше к востоку.

— Но вы же не американец.

— Нет, я англичанин.

Почти взвалив летчика на себя, Лизетт с трудом втащила его в просторную комнату, стены которой были обиты голубым шелком. Оглядев комнату, Люк через силу улыбнулся, но, когда его взгляд остановился на окнах с выбитыми стеклами, улыбка исчезла. Он увидел мыс и далекое море, но там не было ни американских солдат, заполнивших пляж, ни американских танков, двигающихся от пляжа в глубь территории. Его взору предстала совсем иная картина: немецкие береговые батареи вели убийственный огонь по пляжу, пулеметы косили американцев прямо на десантных трапах.

— Боже мой, — прошептал Люк, — они в ловушке! Им не удастся высадиться!

Он сполз на пол, не отрывая взгляда от того ада, в который превратился пляж «Омаха». Позади десантных барж расположились линкоры «Техас» и «Арканзас», они вели непрерывный огонь по немецким батареям, но немецкие пушки яростно огрызались. Очередная партия солдат высадилась с барж — 29-я пехотная дивизия, 1-я пехотная дивизия — закаленные в боях солдаты, которые высаживались на пляжи Северной Африки, Сицилии, Салерно. Но им не удавалось пересечь пляж, усеянный трупами. В воде плавали тела убитых. Однако американские солдаты, продолжая спускаться по десантным трапам, двигались к берегу.

Лизетт опустилась на колени рядом с Люком. Наверное, она уже никогда не сможет думать о Ла-Манше с любовью. Воды его покраснели от крови, высокие волны бились в борта десантных барж, захлестывая их, а немецкие пули дождем сыпались на баржи. Закрыв глаза, девушка молча молилась за людей на пляже… за Дитера.

Взрывной волной ее опрокинуло на спину.

— Спускайтесь вниз, — закричал Люк, когда на них посыпались куски штукатурки.

Лизетт покачала головой:

— Нет, я останусь здесь.