Не верьте цифрам!
Шрифт:
Как мы теперь знаем, эту веру очень часто предавали. Слишком многие из наших корпоративных лидеров – сначала в печально известных Enron, WorldCom и им подобных, а сегодня в банковской и инвестиционно-банковской отрасли – утратили наше доверие в результате того, что ставили собственные корыстные интересы выше интересов своих акционеров/собственников. Наша экономика переживает самую глубокую рецессию со времен Великой депрессии. Наши фондовые рынки упали до уровней, которых мы не видели с 1996 г., сведя на нет заработанную почти за 12 лет доходность. (Оставим пока в стороне тот факт, что эта доходность в немалой степени была следствием «иррационального изобилия» и представляла собой «призрачный доход», фактически обреченный на исчезновение.) А наши профессиональные инвестиционные менеджеры, вместо того чтобы действовать как долгосрочные инвесторы – быть
Отцы кризиса
Вина за несостоятельность нашей капиталистической системы лежит на очень многих. И хотя, как говорится, «у победы тысяча отцов, а поражение – всегда сирота», у поражения, которое было нанесено инвесторам во время последнего разрушительного финансового кризиса, есть тысяча отцов: Федеральная резервная система, которая слишком долго сохраняла слишком низкие процентные ставки после обвала фондового рынка в 2000–2002 гг. и не сумела вовремя навести дисциплину в сфере ипотечного кредитования; наши банки и инвестиционные банки, которые создали и продали на триллионы долларов невероятно сложных и рискованных ипотечных ценных бумаг плюс еще на десятки триллионов долларов других производных инструментов (в основном кредитных дефолтных свопов). Они также повинны в сегодняшнем засилье всех этих токсичных деривативов, которые держатся на высоколевереджированных балансах наших компаний, иногда в пропорции 33 к 1 и даже больше. Только подумайте: снижение стоимости активов на незначительные 3 % съедает 100 % акционерного капитала.
Эти финансовые институты принесли нам «секьюритизацию», перепродавая кредиты под непроверенные финансовые инструменты и разрывая традиционную связь между кредитором и заемщиком. В результате стимул требовать подтверждения кредитоспособности со стороны заемщиков фактически исчез, так как банки ссужали деньги и сразу же продавали эти ссуды новым облигационным фондам. В банковском деле мы ушли далеко, очень далеко от той схемы местного кредитования на основе финансовой честности и репутации заемщика, которую мы видели в кинофильме «Эта удивительная жизнь». (Помните Джимми Стюарта в роли Джорджа Бейли и Лайонела Берримора в роли злого банкира Поттера?)
Нашим регуляторам рынка тоже есть много за что ответить: Комиссия по ценным бумагам и биржам на удивление равнодушно отнеслась к своей неспособности вовремя распознать, что происходит на финансовых рынках. Комиссия по фьючерсной биржевой торговле допустила, чтобы торговля деривативными инструментами и их оценка осуществлялись без надлежащей прозрачности, не требуя пролить на них солнечный свет полного раскрытия информации и не беспокоясь о способности контрагентов выполнить свои финансовые обязательства, если вдруг что-то пойдет не так.
И давайте не забывать про конгресс, который практически задним числом переложил ответственность за регулирование рынка деривативов на Комиссию по фьючерсной биржевой торговле. Конгресс допускал – и даже поощрял – принятие риска нашими финансировавшимися государством (а теперь фактически принадлежащими государству) институтами, такими как Fannie Mae и Freddie Mac, позволяя им выходить далеко за рамки своих финансовых возможностей и снижать стандарты кредитования. Конгресс также похоронил закон Гласса – Стиголла, действовавший с 1933 г., который запрещал банкам одновременно заниматься традиционной коммерческой и инвестиционной банковской деятельностью, – разделение функций, которое более 60 лет служило национальным интересам.
Нашим аналитикам по ценным бумагам тоже есть за что держать ответ. Например, за почти единодушное игнорирование колоссальных кредитных рисков, которые брало на себя новое поколение банкиров и инвестиционных банкиров, в погоне за ростом прибылей для своих организаций, забывших про какую бы то ни было безупречность своих бухгалтерских балансов. Среди виновных – и кредитные рейтинговые агентства, присваивавшие рейтинги AAA секьюритизированным кредитам в обмен на огромные гонорары, которые охотно платили им благодарные эмитенты этих инструментов, нуждавшиеся в таких рейтингах для того, чтобы продавать свои мусорные облигации на рынке. (Это называется «конфликтом интересов».)
Да, ответственность за произошедшее лежит очень на многих, но в первую очередь виноваты все мы, американская общественность, с нашим ненасытным желанием «большего» и нашими растущими аппетитами, вынуждающими нас жить не по средствам, не думая о благосостоянии общества.
Как навести порядок в неисправной системе?
Итак, мы наломали дров. Как это исправить? Прежде всего нам нужно признать, что дров наломали мы сами. В экономике уйдет значительное время на то, чтобы постепенно избавиться от бремени чрезмерной задолженности, которое мы создали своими ипотечными и потребительскими кредитами; не меньшее время потребуется и банковской системе на то, чтобы вернуть ликвидность своим потрепанным балансам. Эта задача усложняется тем, что, стесненные в средствах, наши семьи сегодня стремятся больше сберегать и меньше тратить. Мы переживаем «парадокс бережливости», описанный британским экономистом Джоном Мейнардом Кейнсом, согласно которому рост сбережений, благоприятный и необходимый для физических лиц, антипродуктивен для нашей потребительской экономики, требующей долгожданного стимулирования деловой активности.
Сколько времени потребуется? Я бы предположил, хотя у меня нет ни особой проницательности, ни особых экономических знаний, что может потребоваться полтора-два года, прежде чем рецессия отступит и начнется подъем. Нам понадобилось немало времени, чтобы сотворить этот экономический кризис, и потребуется не меньше, чтобы из него выбраться. Но в конечном счете благодаря реформированию нашей системы американское общество и американская экономика встанут на путь устойчивого восстановления.
Хочу лишь указать на то, что, хотя инструменты, которые мы используем сегодня для стимулирования экономики, выбираются нашим президентом и нашим конгрессом, эти средства сомнительны и не проверены. Возможно, они помогут нам выйти из кризиса, но в чем мы нуждаемся больше всего, так это в ясности и последовательности, чтобы восстановить доверие. Пакет мер по стимулированию экономики на сумму $789 млрд, который скоро ляжет на стол к президенту, очень далек от совершенства, но по большому счету в нем предлагаются правильные вещи: увеличиваются пособия по безработице, снижаются налоги для тех, кто зарабатывает менее $200 000 в год, предусматривается совершенствование инфраструктуры и помощь ипотечным заемщикам. При всем несовершенстве предлагаемого комплекса мер нельзя сказать, что федеральное правительство игнорирует этот тяжелейший экономический кризис.
Вдобавок к пакету стимулирования экономики мы имеем отдельный пакет мер, предназначенный для спасения нашей банковской системы – еще $1 трлн (публичного и частного капитала) плюс еще $1 млрд на государственные гарантии по кредитам. Недавние предложения министра финансов Т. Гайтнера, судя по всему, не нашли понимания, и фондовый рынок – в своей спекулятивной глупости – немедленно поставил ему неудовлетворительную оценку. Но чудодейственного лекарства не существует. И суть предложенного министерством финансов плана верна: нам нужно задействовать частный и публичный капитал, чтобы позволить нашим банкам шаг за шагом расчистить свои балансы и вернуться к нормальным практикам кредитования. Министр финансов также пообещал банковским институтам «тест на стрессоустойчивость», чтобы оценить финансовое здоровье каждого из них в отдельности. (Возможно, вы думали, что сами банкиры и регуляторы банков проводят такие тесты в плановом порядке. Но это не так.) Разумеется, банки, не прошедшие тест, а таких может оказаться немало, будут ликвидированы вместе со своими депозитами, в основном гарантированными в соответствии с существующим федеральным законом.
Если федеральное правительство платит банковским музыкантам, то оно имеет право заказывать музыку. Точнее говоря, оно имеет право собственности, что влечет за собой проблему национализации нашей, признаем откровенно, уже частично национализированной системы. Моя личная точка зрения такова, что правительство выторговало не очень-то выгодные условия у тонущих институтов в обмен на предоставление финансовой помощи. Например, я уверен, что Дубай потребовал бы гораздо больше за 55-миллиардное вливание капитала в Citigroup, чем низкодоходные привилегированные акции и варранты, в совокупности дающие право менее чем на 1 %-ную долю собственности в компании. (Для информации: текущая рыночная капитализация Citigroup составляет примерно $19 млрд; впечатляющая разница с $274 млрд, которые были не далее как в 2006 г. Добавьте к этому, а точнее, вычтите примерно $500 млрд краткосрочных и долгосрочных долгов, и простая математика скажет нам, что Citi следует занести в Красную книгу.)