Не вижу, не слышу, не чувствую боли
Шрифт:
– Сверхъестественно почти выходит, - Киллуа поежился и усмехнулся, пытаясь придать себе привычно-нагло-беззаботный вид уличного кота. Обычно выходило прекрасно, тем более, у него всегда были черты характера, присущие этому семейству млекопитающих.
– Что именно?
– снова улыбнулся Курапика, и погладил сильные пальцы мальчика перед собой успокаивающе, ощущая вживленные в плоть модификации. Он отмечал это краем сознания, на автомате - сказалось время, проведенное в лабораториях Мастера, когда тот знакомил его с анатомией и основами медицины. Позже, он применял полученные знания, избавляясь от ненужных тел, и достиг в этом завидного мастерства.
– То, как ты определяешь, о чем я молчу, или хочу сказать. Так даже у моего брата не всегда выходит - потому, что он отмороженный на всю голову. Это на уровне моих родителей фактически - от них ничего не скрыть, - помотал беловолосой головой, заставляя пушистые пряди встопорщиться сильнее, почти, как кошачьи уши.
–
– О чем ты хотел поговорить со мной один на один?
– склонил голову на бок, отпивая молочный коктейль из высокого бокала с толстыми стенками.
– Один на один, похоже не выйдет - ты снова с няньками, - произнес мальчишка, похожий на котенка, и дернул уголком рта, увидев, как блондинистый хмурый верзила показывает ему тяжелый кулак из-под своего стола, намекая, что все прекрасно слышит. Пакунода только головой покачала насмешливо, не отрываясь от книги, которую якобы читала над чашкой чая и шоколадным пирожным.
– Они не няньки. Просто беспокоятся обо мне, - улыбка Курапики стала такой мягкой, что Киллуа замер, ощущая, как невольно тает рядом с этим нечеловеческим созданием. Столько спокойствия и незамутненного счастья внутри кого-то одного просто не бывает. Хотя... возможно именно так счастливо и безмятежно, сам младший Золдик ощущал себя рядом с Гоном - своим самым первым в жизни другом, принимающим его со всеми плюсами и минусами, тараканами в голове и шкодливыми кошачьими привычками. В это чувство хотелось завернуться, мурлыкать от наслаждения. И неужели, именно от этого, пытался уберечь его Иллуми, запрещая дружить с кем-либо? Хотя нет... не от этого.
– Я... понял, - Киллуа даже не смотрел теперь на принесенные заказанные сладости, сжав ладони в кулаки до того, что когти выдвинулись, раня его собственную плоть, - мне действительно нужно с тобой кое-что... обсудить. Если честно, то похрен - услышит меня кто-то или нет, - сжал на мгновение зубы, почти прикусывая собственный длинный язык. Но все-таки продолжил.
– Полтора года назад, вы после экзамена, вытаскивали меня втроем из дома. Родичи и слышать не хотели, что у меня могут быть друзья. Сейчас, кажется, что даже отец, отпуская меня тогда все же, не верил, что я долго с вами пробуду, - мальчишка старался смотреть куда годно, только не в лицо друга.
– И брат... мой старший брат, ты его не помнишь...
– он всегда говорил, что даже если я попытаюсь дружить с кем-то... однажды все равно предам.
– Очень интересные методы воспитания, но я не буду критиковать твоих родичей, - качнул головой Курута задумчиво.
– Ведь они могли считать, что тебе так безопасней. В конце концов, фамилия твоей семьи крайне известна и очень многие хотели бы вас убить. Нет никакой гарантии, что тот, с кем ты решишь завести отношения, не имеет корыстных мотивов.
– Отношения?!
– ошарашенно и довольно громко произнес Киллуа, так как слова друга прозвучали довольно двусмысленно.
– У нас с Гоном не.... "отношения"! Мы просто дружим!
– ответом ему был тихий смех собеседника, и мальчишка понял, что его только что специально развели на эмоции. Зато чуть-чуть приподняли настроение. "Вы только посмотрите - можно зарабатывать на сеансах психоанализа", - прочитал по губам сидящего поодаль Финкса, который тоже легко просек чужое подначивание. Киллуа покраснел невольно и густо - на скулах проступили яркие алые пятна, свойственные светловолосым и белокожим людям. Отвернулся, чтобы не видеть довольной улыбки Курапики.
– Ну, ты меня понял, - буркнул. Хотелось вздыбить шерсть и недовольно зашипеть.
– Я понял, что ты понял, что я понял, что ты понял, - четно произнес собеседник и через пару секунд они уже оба негромко смеялись. Темная и мрачная атмосфера, висящая над ними с самого начала встречи, наконец, рассеялась.
– Просто расскажи, что произошло и что именно тебя так гложет. Ты вдруг решил предать Гона?
– Курапика подтолкнул к мальчишке блюдо с шоколадными брауни, намекая, что неплохо бы поесть. Да и шоколад здорово поднимает настроение.
– Н... не говори такие вещи, - мотнул головой Киллуа, но взял ложку и начал ковырять десерт - вообще один из десятка принесенных. По-хорошему, надо бы съесть все, а то Биски разрешала сладкое лишь за успехи в тренировках. За серьезные успехи. Хисока иногда мог поделиться конфетой, но это совсем не то, чтобы сесть в кафе и заказать все, чего душа пожелает. Но вот, он здесь, его отпустили с тренировки для встречи с другом... и кусок в горло просто не лезет, не смотря на аппетитный вид сладкого и запах.
– В прошлый раз, когда ты сражался с Хисокой... меня словно парализовало. Такое и раньше бывало, но настолько сильно впервые. Я просто стоял истуканом и пошевелиться не мог, чтобы тебе помочь - но я ведь хотел, - стукнул зло кулаком по столу, заставляя тарелки, стаканы и чашки подпрыгнуть. Однако Курапика продолжал внимательно смотреть и слушать, не реагируя на такие мелкие вспышки чужого гнева.
– В голове сразу, как заезженная пластинка начинает крутиться голос старшего брата - "Киллуа, не сражайся с противниками, которые сильнее тебя. Беги", - передразнил
– А что если на нас с Гоном нападет кто-то вроде того же Хисоки? Что делать, если я в самый ответственный момент не просто замру вот так вот? Или действительно захочу сбежать, - ложечка, зажатая меж мальчишеских пальцев, согнулась пополам почти.
– Я не верю, что ты трус или предатель, Киллуа, - Курапика чуть разжал чужую хватку и выпрямил несчастный кусочек металла. От прикосновения прохладных пальцев, перевитых золотым металлическим узором, младший Золдик ощутил, как в него вливается чужая уверенность в этих словах, и спокойствие похожее на воду из озера, глубокое, обволакивающее. В последнее время Курапика все чаще не только опирался на чувства людей вокруг, которые чувствовал интуицией и обонял на запах, но и передавал им свои - в первый раз в машине с Куроро, успокаивая его безумие. Затем с Мачи - открывая ей то, что тлело в нем самом. Недавно с Хисокой - возвращая того в состояние равновесия. И в последний месяц - то с одним Пауком, то с другим. Фэйтана в экстаз приводили открывающиеся постепенно возможности Курута, и дай ему волю, он бы гонял его по своим иезуитским тестам сутками, не выпуская из виду. Сам он тоже был способен на подобное, но если блондину был доступен почти весь чувственный спектр, то сам азиат как поглощал и ощущал, так мог проецировать различный негатив - от злости и боли, до жажды крови и страха.
– Правда?
– произнес мальчишка по-детски. Какими бы взрослыми они с Гоном не казались, но все равно, их психика оставалась однозначно не взрослой - что означает пластичность и одновременно мнительность, подверженность чужому мнению и зависимость от собственных комплексов, с которыми так тяжело справиться без поддержки рядом, каким бы хорошим драчуном ты не был. В последнее время, Биски относительно выправила это, судя по тому, что Курапика мог наблюдать, но все равно, сейчас мальчишка неосознанно цеплялся за более старшего и опытного товарища. Нельзя перекладывать ответственность на таких детей, как делали это Золдики. Иначе из них могут вырасти полные психи. Ребенок должен чувствовать, что ему есть на кого опереться. Сам Курута, долго анализировал подобное и в себе. Место его взрослого занимал Мастер - но скорее, как образ идеала. А по-настоящему, семьей он обзавелся совсем недавно. Ею стал Риодан. Именно они - те, кто схватит тебя за загривок возле самого края, и оттащат назад, матерясь на все лады, жестко отчитывая, но, не давая сорваться. Не потеряй Курапика память... сбылся бы его кошмар? В нем открылись все подспудные страхи, от которых он до сих пор до конца не избавился - например боязнь пустоты. Того, что он один, что у него нет цели в жизни и что он легко упадет на самое черное дно. Однако сейчас, перед его внутренним взглядом появляется множество рук. Жестких или осторожных, крепко держащих или осторожно касающихся, направляющих и дергающих. Но все они, обхватывают его, заключают в объятия, как в паучий кокон. Они все - Паук. Такова философия Куроро, такова их философия, которую он только начал постигать и принимать в себя, ассимилировать. Однако кто удержит так, вот этого мальчика? Кто протянет ему руку? Курапика выдохнул и сжал чужую ладонь еще крепче - до боли, так, что Киллуа вскинулся, вздрогнул, посмотрев на него расширившимися глазами со ставшими вдруг узкими - кошачьими - зрачками.
– Не заставляй меня говорить тебе сентиментальные глупости, если не хочешь, чтобы Финкс потом смеялся над тобой до конца жизни, - произнес с уверенной улыбкой, прежде чем отпустить пальцы мальчишки. Тот, от подобных слов, сразу надулся, как кот, которому предложили искупаться в ванной полной прохладной воды. Зыркнул враждебно на Усилителя, сидящего поодаль - и тот кивнул, подтверждая чужие слова, разминая с хрустом пальцы - имелась у Финкса такая вредная привычка. Вот уж кто ни был тактичным, ни черта, и говорил в лоб все, что думал - как и все люди его типа Хацу. А уж подколок и скабрезностей он мог придумать столько же, сколько Фэйтан ехидных шуток, то есть бесконечное множество, как говорят математики. Если вычесть из бесконечной последовательности цифр бесконечную последовательность цифр - сколько останется? Правильно - все та же бесконечная последовательность. В нашем случае яда и подъебов.
– Вот еще не хватало, - надулся младший Золдик и все-таки сунул в рот несчастный шоколадный десерт. Стоило сладкому попасть на язык, как он заурчал и заработал ложкой активнее, чувствуя, что настроение все же поднимается из той дыры, в которую упало недавно, во время инцидента на пляже. Гон потом Хисоке весь мозг проклепал на следующий день, чем кажется, довел того до беззвучной истерики... от смеха. По крайней мере, губы у него дрожали заметно, как и плечи. Но младший Фрикс как всегда ничего не заметил, погруженный в нравоучительные речи под приглушенное позабавленное хрюканье Биски. А потом, эта парочка их гоняла до кровавого пота, выжимая все, что возможно, поставив в пример Курапику. И не поспоришь даже - экзамен они сдали одновременно, а научился всему Курута гораздо быстрее, как и набрал опыт. Дух соперничества и азарта поднял свою голову, накрывая мальчишек приливной волной. И внутренне они оба понимали, что так же стремятся к этому уровню, чтобы защитить Курапику - это хрупкое создание, словно сотканное из солнечного света и улыбок. Курута, наверное, может быть жестким до безумия, раз Риодан признал его как своего - ведь даже отец велел когда-то всей семье держаться подальше от Пауков. Но это не отменяет одного - даже в их глазах он нечто, что нужно беречь и хранить.