Не влюбляйтесь в негодяев
Шрифт:
— А вот не надо его защищать. Скажешь, не гад?!
От ответа меня спас дикий шум за перегородкой. Тут же подскочила одна из коллег и, сделав большие глаза, заявила:
— Идём поздравлять Инну Васильевну! Общий сбор в переговорной.
Идём так идём…
Переговорная оказалась забита до отказа. Все сотрудники, старательно пытающиеся замаскировать неодобрительные взгляды в сторону Юрьевского, спрессовывались между собой в плотные человекопласты, дабы в помещении все поместились. Но общий дух недовольства витал над генеральным директором, как Карлсон
В центре переговорной стояли Инна Васильевна и Макс. И если Юрьевский был спокоен, словно плывущее по реке полено, то Инна Васильевна цветом практически сравнялась с розами в руках генерального.
Они, кстати, действительно были шикарные. Бархатные, тёмно-алые, благородные. В красивой белой бумажке. Не хуже, чем Фил мне презентовал. А может, даже лучше…
Почему-то вспомнилась наша сказка про Морозко и легендарное: «Твоя коса дороже, она на ярмарке куплена!»
Я непроизвольно фыркнула, и Макс поднял на меня свой бесстрастный взгляд. Всё, любой Морозко отдыхает… Мороз по коже от подобного взгляда обеспечен.
Как он может быть таким… разным? И вот таким ледяным, и обжигающе горячим, опаляющим меня своей страстью, и равнодушным, и сочувствующим… Словно алмаз с тысячами граней.
Мда. Ну ты даёшь, Светка. Дорассуждалась. Скажешь тоже — алмаз…
И тут Макс начал говорить. И говорил он совсем даже не равнодушно, а очень тепло и хорошо. И таким ты тоже умеешь быть, мой негодяй…
— Сегодня мы с вами поздравляем прекрасного человека и специалиста — Инну Васильевну Горшкову, которая работает в нашем коллективе с момента создания фирмы. Инна Васильевна не раз доказывала, что она замечательный профессионал и мастер своего дела. Прошу принять наши самые сердечные поздравления и пожелания…
Я всегда удивлялась, как ему удаётся говорить так долго и складно совершенно ни о чём… Я могла вещать по своим проектам довольно приличное время, но там всегда было, о чём поговорить. А поздравления… это же тьфу, нечто эфемерное. Я обычно ограничивалась чем-то вроде: «Всего тебе, и побольше!» или «Пусть мечты сбываются!». А начальники так красиво говорят… Вот и Мишин тоже нас всегда не поздравлял, а просто елеем с тог до головы обливал.
Кстати, о Мишине. Как только Макс замолчал, переводя дух и протягивая Инне Васильевне её букет, Сергей вдруг заговорил:
— Максим Иванович поздравил вас, Инна Васильевна, с днём рождения. А я хочу поздравить ещё с одним праздником — с избавлением от тяжкого труда под названием «пятидневная рабочая неделя». А заодно сообщить остальным сотрудникам, что Инна Васильевна, как настоящий трудоголик, после пары месяцев заслуженного отдыха к нам вернётся, но уже на внештатном режиме. Так что мы с ней не прощаемся, а говорим «до свидания» и считаем выход на пенсию очередным отпуском и послаблением режима.
Все пораскрывали рты, а Юрьевский недовольно нахмурился и покосился на Мишина с явным раздражением.
— Да, — всхлипнула вдруг Инна Васильевна. — Спасибо большое Максиму Ивановичу за то, что пошёл навстречу… Только он запретил рассказывать… Я думала,
Что думала Инна Васильевна — что Юрьевский её кинет или что никто, кроме них двоих, ни о чём не ведает, — мы так и не узнали. Потому что Сергей вновь заговорил:
— Ну, Максим Иванович у нас человек скромный, а ещё суеверный. Побоялся сглазить. Вдруг вам, Инна Васильевна, так понравится отдыхать, что вы не захотите возвращаться?
Все засмеялись. Кроме меня.
Я ловила и считала восхищённые женские взгляды, направленные на Макса. Один, два, три, четыре, пять…
Нет уж. Не отдам.
Мой. Если не есть, то будет!
— Убить тебя, что ли, — протянул Макс, когда они зашли в его кабинет вместе с Мишиным.
— Убей, — милостиво кивнул Сергей. — Чем убивать будешь только? Клавиатурой по башке? Или мышкой по носу?
— Почему? У меня нож для бумаг есть. Он острый.
— Боюсь-боюсь-боюсь, — фыркнул Мишин. — Ты уж извини меня, Макс, но это уже чересчур. Клиенты должны считать тебя честным и справедливым, а на сотрудников что, плевать? Ты бы слышал, что там про тебя говорили. Сам знаешь, генеральный директор всегда для всех — бессердечный небожитель, но оно нам надо? Слухи такие? А всё из-за того, что кое-кто боится показаться мягкотелым.
Юрьевский закатил глаза.
— Нет, я тебя точно когда-нибудь убью.
— Убьёшь-убьёшь. Ты только не забудь меня заранее предупредить, когда именно, я парадный галстук завяжу и ботинки почищу. И оркестр закажу. Умирать — так с музыкой.
— Креативщик грёбаный.
— От креативщика слышу. Хватит рефлексировать, Макс! Инна Васильевна довольна, сотрудники тоже, один ты тут бухтишь. Обидели его, малыша. Ты ещё пузыри начни пускать и щёки надувать!
— Да пойми ты, дурак рекламный, — вздохнул Юрьевский. — Они бы пообсуждали и забыли, а теперь начнут по мне вздыхать. Не дай бог у Вики будет очередной приступ идиотизма, она и так-то умом не блещет…
— Уволь.
— Я к ней привык уже. Знаешь, как говорят — пусть сопливое, но моё. Да и жалко дурочку. Мать-одиночка всё-таки.
— Вечно тебе всех жалко. Кроме себя. Ты мне лучше вот что скажи, жалельщик. Что у тебя со Светкой моей?
— Почему с твоей? — нахмурился Макс, и Сергей фыркнул.
— Потому что из моего отдела. А ты думаешь, претендую?
— Да кто тебя знает…
— Ты знаешь. И знаешь, что на работе я евнух. У меня и вне офиса проблем хватает, чтобы ещё и тут…
— Ближе к делу, Серёж.
— А я максимально близок к делу, Макс. Что у тебя со Светкой?
— Ничего.
Мишин задумался на секунду.
— Врёшь. Гад ты генеральный. Если что, учти — я за неё горой. У девчонки талант при полном отсутствии капризов и претензий к обществу. Я таких людей люблю. Поэтому я к тебе тогда и пошёл… Но если Света уйдёт, я на тебя очень обижусь.
— Бить будешь?
— Угу. Возможно, даже ногами.
— Ладно, — вздохнул Юрьевский. — Хватит уже меня обрабатывать. Я всё понял, осознал, буду вести себя прилично.