Не возжелай мне зла
Шрифт:
Но оба события произошли вечером, а в это время больной должен находиться в клинике.
«Но ведь существует еще и ночной пропуск», — напоминаю я себе.
Еду домой, мысли скачут по кругу, от возможности к вероятности и обратно, и я прихожу к заключению, что надо обязательно сходить в клинику, навестить Тревора Стюарта. Не удалось повидаться с ним много лет назад, наверстаю упущенное сейчас.
Останавливаю машину у дома и вижу, что одновременно со мной подъезжает Фил. Мы здороваемся, я вручаю детям новые ключи. Они идут в дом, я остаюсь с Филом и Эрикой, которая на этот
— Послушай, Лив, может, позволишь детям пожить немного у нас?
— С какой стати? — удивляюсь я и делаю шаг назад.
— Так безопасней. Квартира надежная, оборудована сигнализацией. Мы по очереди будем забирать детей из школы, а дома они всегда будут с кем-нибудь из нас.
— Здесь тоже безопасно. Я сменила все замки.
— Лорен еще совсем маленькая, ее нельзя оставлять одну.
— Лорен никогда не остается одна. Если меня с Робби нет дома, она уходит к Эмбер.
— И ты считаешь, это нормально?
— Знаешь что, Фил, — знакомое раздражение жжет мне грудь, — мы, кажется, договорились об условиях опеки и подписали соглашение.
— Ну да. Но у меня есть некоторые соображения на этот счет… Я хочу пересмотреть наше соглашение. Мы с Эрикой желали бы переоформить опеку на равных условиях.
— Ах вот как! Ну а я, к вашему сожалению, не желаю его пересматривать, и, кстати, дети тоже.
— Но ведь обстоятельства изменились. — Он наклоняется ближе. — Оливия, если Робби угрожает опасность, ему требуется дополнительная защита.
— Полиция во всем разберется. И это не значит, что дети должны жить не со мной.
— А тебе не кажется, что это с твоей стороны просто… — Он беспокойно оглядывает садик в поисках подходящего слова. — Упрямство?
— Упрямство?
Ах, как хочется бросить ему прямо в лицо: «Упрямство? Что за чушь ты несешь?» Но я этого не делаю. Зато делаю глубокий вдох и думаю, прежде чем ответить. Неужели это и правда упрямство? И я подвергаю детей опасности? Фил с Эрикой живут в современной квартире в нескольких милях отсюда, в самом центре города. Для меня — будто у черта на куличках. Это значит, что я не смогу часто видеться с ними. В квартире для них есть отдельные комнаты, но Лорен, например, не хочет уезжать далеко от своих подружек. У Эрики сейчас годичный отпуск, она пишет докторскую, поэтому часто работает дома.
Я окидываю взглядом свой дом, слегка обветшалый. Собственно, это половина двухквартирного дома эдвардианской постройки. Пришлось-таки в него вложиться, привести в порядок, ведь дети хотели остаться в том же районе, где мы жили до развода, поэтому вариант переехать на окраину, чтобы выиграть в цене, не рассматривался. И хотя деньжат у нас было маловато, последние полгода каждый лишний цент мы тратили на дом. И теперь вот, когда поменяли замки и получили поддержку О’Рейли, я нисколько не сомневаюсь, что здесь, в собственном доме, в окружении привычных предметов, дети в полной безопасности.
— Нет, милый мой, это не упрямство, — отвечаю я. — Я, конечно, ценю твою заботу, но детям лучше будет, если они останутся со мной.
— И
— Я их мать, дорогой Фил. Ты что, в самом деле считаешь, что я позволила бы им остаться, если бы думала, что им угрожает опасность?
— Оливия.
Мы с бывшим мужем одновременно поворачиваем к Эрике головы, но она, как всегда, две секунды молчит, выдерживает паузу.
— Я уверена, что в глубине души… — Снова умолкает, и я считаю удары сердца. Раз… Два… — Вы согласны, что лучше будет для детей… если они поживут у нас.
— Нет, не согласна, — резко отвечаю я. — В глубине души я считаю, что лучшего места для моих детей, чем родительский дом, нет. Я по закону — главное лицо, осуществляющее уход за детьми, и здесь их дом.
На этих словах оба как по сигналу молча разворачиваются и идут прочь. Довольно красивая пара. Не очень красиво, правда, то, что, отойдя на несколько шагов, они начинают шептаться. Фил достает из кармана мобильник, тычет пальцем в кнопки. До слуха доносится имя О’Рейли, и мне становится ясно, что он надеется завербовать инспектора на свою сторону. Но я знаю, О’Рейли не считает, что нам здесь угрожает опасность, мы ведь приняли разумные меры предосторожности. Фил заканчивает переговоры, и парочка снова топает ко мне.
— Ну что, инспектор О’Рейли твоих опасений не разделяет?
Ребячество, конечно, но я снова считаю очки в нашей стычке.
Он, похоже, не обращает внимания.
— Мне кажется, сейчас самое время поговорить про лето.
— Хорошо, поговорим про лето, — киваю я.
— В свете последних событий я подумал, что разумно было бы поскорей увезти детей из Эдинбурга.
— Знаешь, на днях звонил Деклан. Моя мать ложится в больницу, и мне надо лететь в Ирландию.
— Когда?
— Через три недели. По времени как нельзя лучше. Как раз наступят летние каникулы.
— И ты хочешь взять с собой Робби и Лорен?
— Конечно, — пожимаю я плечами. — Им там очень нравится. Ты сам знаешь.
— А я надеялся, в этом году они поедут куда-нибудь со мной.
— Нас не будет всего две недели. Потом я выйду на работу, так что остальное лето твое, пользуйся.
— Я хотел бы увезти их, как только закончатся занятия. И… на все лето.
— Что? Да кто ж тебе даст двухмесячный отпуск?
— Есть такой вариант… — Он смотрит на Эрику, а она так и сияет, на лице совершенно блаженная улыбка. — Мы хотим отвезти их к родителям Эрики. В Баварию. Лорен могла бы заняться верховой ездой. Ей всегда хотелось научиться ездить на лошади. А Робби будет ловить рыбу, кататься на лодке, гонять на водных лыжах.
— Для детей это просто чудесное место, — вставляет Эрика, обрушивая всю мощь своей улыбки на меня.
— Заведи своих детей и вози куда хочешь, — говорю я сквозь зубы.
Эрика не слышит, но Фил слышит прекрасно, и лицо его вытягивается.
— Простите, что? — наклоняется ко мне Эрика, скаля длинные лошадиные зубы. — Не поняла, что вы сказали?
— Я сказала…
— Эрика, дорогая… — прерывает меня Фил, становясь между нами. — Прошу тебя, посиди немного в машине.
— Хорошо, милый.