Не время для вечности
Шрифт:
Сестра слушала Асури с большим вниманием, но в конце рассказа устало прикрыла глаза и снова заснула.
Мы тихо вышли из хижины и, ни слова не говоря, дошли до леса, где так часто раньше предавались юношеским играм.
– Асури, то, что ты сделала для меня... Я в неоплатном долгу перед тобой.
Она грустно посмотрела на меня, но глаза ее сияли особенным светом:
– Не говори так, Джагай, я люблю тебя, и не могла поступить иначе. Ты моя жизнь.
Я
На следующий день мы провели простой погребальный обряд для наших отцов, а через месяц свадебный.
Нандини полностью поправилась'.
В Ришикеше
Она зашла в душевую, совмещенную с туалетом в индийском стиле: в полу зияла дыра, с потертой фаянсовой вставкой.
Иша очень устала и мечтала о горячем душе. Йогиня сказала, что вода есть. С надеждой Иша встала под душ, висевший над головой, - потекла горячая вода, и она с наслаждением постояла с минуту, позволив слегка обжигающим струям скользить по коже, а затем взяла гель и, выдавив на руку чуть больше, чем обычно, начала намыливать грудь.
С улыбкой она заметила, что слева, в подмышке, образовался большой мыльный пузырь. Она смахнула его рукой, но пузырь приклеился к ладони.
Иша приложила левую ладонь и стала сжимать его между руками. Вместо того, чтобы лопнуть, пузырь просочился между больших пальцев. Какое-то время она забавлялась этой игрой, а затем просто легонько прихлопнула его.
'Пожалуй, иногда, нужно поступать как этот пузырь. Обстоятельства давят с двух сторон, а ты такой раз - и в боковой ход. Может, именно это и имел в виду Бродский, когда цитировал странную фразу одной неизвестной сумасшедшей: 'Лучший путь - сквозь'.
Иногда нужно просто просочиться сквозь пальцы хитрым пузырем времени, оставив другим их мысли и чаяния. Главное не оставаться пустым долго, а то тебя прихлопнут...'
Она снова подумала о Ясоне.
Иша внутри чувствовала, что он правильно поступил, но вместе с тем была и в некотором смятении. Подобное смятение можно почувствовать, если кушать сладкий сочный арбуз где-нибудь в горячем южном городе, перепачкаться в липком соке, а затем понять, что негде помыть руки и лицо и даже вытереться-то нечем.
Она вышла из душа, чувствуя, что это освежило ее после долгой дороги.
Иша села на кровать и подтащила к себе рюкзак. Порывшись в его недрах, она достала тетрадь в твердой обложке и черную гелевую ручку 'пилот'.
На красиво разлинованной первой странице она написала заглавными буквами 'ПЕСНИ ОБ ИНДИИ', а затем, немного подумав, стала быстро записывать ровным почерком свои впечатления:
'Индия - это страна, где вместо супермаркетов на каждом шагу - храмы. Теперь мне кажется, что в России храмы превратились в супермаркеты.
Так и представляю себе гигантский алтарь, на котором поклоняются замороженной курице, задохнувшейся неделю назад 'свежей' рыбе и мясному фрикасе в пластиковой упаковке.
Здесь все иначе, я не берусь судить, как правильно, но это 'иначе' мне очень по душе, потому что я чувствую себя так, как предписывает правило трех О: Отлично, Освежающе, Офигенно. Если для того, что с тобой происходит, можно применить хоть одно это слово - продолжай двигаться в том же направлении.
Сегодня я весь день провела в дороге. Тряслась в небольшом автобусике с низкими, жестковатыми сиденьями, обтянутыми коричневым дермантином. Такие у нас в городе я застала только в глубоком детстве и никогда не могла представить, что в подобных повозках с мотором можно путешествовать, без риска отстучать себе по меньшей мере точку, принятую называть пятой.
Однако первое впечатление ложно, автобус этот показался мне комфортабельнее любого европейского двухэтажного буса с туалетом и кондиционером.
Так славно было ехать и смотреть в окно на пыльные дороги, на делийский смог, который постепенно рассасывался в полях, позволяя нам вдыхать чистый воздух.
Попетляв немного в городских трущобах с их грошовой и неопрятной жизнью, удивляющей белого человека прежде всего одной мыслью: 'Разве можно жить так?', автобус вывернул на широкое, четырехполосное шоссе и мирно погнал в Ришикеш, где ждала меня интересная и загадочная Йогиня О.
Круглые лепешки из навоза, разложенные на полях для сушки; перетянутые веревками деревянные уличные каркасы кроватей а-ля жесткий гамак, на которых отдыхали вечерние старики; зеленые каналы цвета свежевыжатого сока из сахарного тросника; буйволы, тянущие за собой громадные повозки, нагруженные тюками сена до верха и даже еще выше, а иногда еще чем-то: ветками, индийскими громкими звуками, твоей любовью; ярко разукрашенные целиком грузовики с надписями на английском - все это и еще тысячи мелочей я пропустила через свои глаза, привыкшие красть у реальности ее обыденную, но при этом бесценную красоту, и теперь чувствую приятную визуальную сытость.
Я не планирую по крайней мере две недели заходить в инстаграмы, блоги, стоки. Думаю, мне будет полезно выпасть немного из жужжащего инфополя. Все потом'.
Закончив писать, Иша положила тетрадь на тумбочку, стоящую справа от изголовья кровати, вползла под большое ватное одеяло и, посмотрев на изображение прекрасного голубого юноши на стене напротив, закрыла глаза. Перед внутренним взором возникли пушистые точки, слабо мерцающие во тьме, и сквозь них проявились огромные ворота, которые медленно раскрывались, и Иша, глядя в то, что находилось за ними, незаметно заснула.
Утром в дверь постучали, и, открыв, Иша увидела Йогиню О, которая стояла за сеткой от обезьян.
– Доброе утро, входи, - пригласила Иша.
– Доброе, красотка. Хочу пригласить тебя в наше любимое кафе на завтрак. Называется 'Спящий Будда' и, пока ты здесь ничего не знаешь, я отведу тебя туда.
Они спустились по полуоткрытой лестнице и пошли вниз по улице. Впереди виднелась зеленоватая Ганга. Узнав, что река - это богиня, Иша не могла больше называть ее мужским именем Ганг.