Шрифт:
КОРЕПАНОВ АЛЕКСЕЙ
Не все потеряно
Проход постепенно сужался и они перешли с бега на быстрый шаг, то и дело задевая плечами острые кристаллические выступы. Впереди пронзительно полыхнуло, он зажмурился и остановился, уже зная, что означает это ослепительное сияние, и девушка наткнулась на его спину.
– Что там?
Он молчал, вслушиваясь в тишину лабиринта, потом убавил свет фонаря и безнадежно начал изучать стекловидную стену, преградившую путь. Стена тоже померкла, холодно переливались полупрозрачные кристаллы, и в толще стены отражалось размытое световое пятно.
– Тупик. Мы в тупике, Радуга.
Девушка
Он стоял перед стеной, от которой веяло холодом, и поглаживал короткое дуло излучателя, и Радуга прижалась к нему, а по следу их шли враги - и выхода не предвиделось.
Он стоял и думал, что зря все-таки полез в этот лабиринт. Впрочем, выбирать не приходилось. Патрульные катера троянцев на бреющем вылетели из-за холмов, обрамляющих равнину; с другой стороны, вздымая бурую пыль, катили их боевые машины, а обломки его маленького бота лежали где-то за холмами, и спасибо системе предупреждения - удалось катапультироваться за мгновение до прямого попадания... А Радуга махнула ему рукой из отверстия в груде бурых камней, и кто ее знает, как она попала на Трою - ведь оставалась же в базовом лагере за сотню космических верст отсюда,- и некогда было ни о чем расспрашивать, потому что надо было уходить от погони. Троянцы не брали в плен. Лучшим средством охраны похищенной на Спарте Елены - биомашинного зеркала, тени, двойника спартанской цивилизации - они избрали уничтожение любого галактианина, вознамерившегося вернуть Елену хозяевам.
Собственно, Троя поначалу была не Троей, а Татьяной (так назвал в свое время тот мир командир десантного экипажа Покатенко), а Спарта по желанию того же Покатенко - Мерцающей. Елена вообще не имела у землян никакого названия, потому что при первых контак- тах с цивилизацией Мерцающей о ней не упоминалось. И только пос- ле внезапного налета троянцев и похищения биомашинного зеркала спартанцы обратились за помощью к персоналу базы землян. Вот тог- да с подачи многомудрого ксенолога Феллера и прижились названия "Троя", "Спарта" и "Елена"...
– Что делать, Лео?
– прошептала Радуга, еще теснее прижимаясь к его спине.
– Я узнала, Елена где-то здесь. Олаф разведал...
Он, не отвечая, сдернул с плеча излучатель, упер в бедро широкий приклад, резко нажал на спуск. Белый пар окутал стену, сквозь пар потекли, заслезились кристаллы, померкло световое пятно, задышал, зашелестел горячий воздух, перекрывая далекое змеиное шипение.
– Бесполезно, - с горечью сказал он и повернулся к девушке.
– Зачем ты сюда полезла?
– Длинная история.
– Радуга посмотрела на него снизу вверх и даже попыталась улыбнуться.
– Как-нибудь потом расскажу... Лео!
– Она смотрела уже не на него, а выше, на кристаллический потолок.
– Смотри!
Он направил фонарь на вспыхнувший сиянием свод - и увидел там, на трехметровой высоте, темное отверстие.
– Да, расскажешь потом, - пробормотал он и, присев, подставил плечо Радуге.
– Вперед!
Всего несколько секунд назад он думал о том, что встанет между девушкой и наползающей змеиной армадой и будет стрелять, пока не кончится заряд, а потом вместе с Радугой повторит судьбу отряда Корсакова, и судьбу Пламена, и Дуга - но мир повернулся новой гранью.
Им пришлось довольно долго ползти, и страшно было думать, что впереди тупик, но потом проход расширился, они смогли подняться и, пройдя еще немного, очутились в небольшом зале с низким сводчатым кристаллическим потолком. Других выходов из зала не было. У дальней стены застыло большое овальное алое пятно.
– Все правильно!
– Радуга сжала его руку.
– Путь сквозь Кровавую Лужу, Олаф предупреждал. Лео, я не ошиблась!
*
– Эх, девки, какие вчера сапоги выбросили!
– старший бухгалтер Римма Павловна отодвинула калькулятор и мечтательно подняла глаза к потолку. Югославские, серые, подошва толстенная - как раз для нашей грязи.
– Второй месяц гоняюсь, - проворчала плановичка Любовь Аркадьевна и в сердцах с силой ударила по ручке дырокола.
– Да разве ж угонишься?
– Нормальные мужья сами все достают, - ехидно заметила бухгалтер Катя.
– Да где их взять, нормальных?
– вздохнула Любовь Аркадьевна.
– Они все сейчас такие вон, как наш, не почешутся.
Реплика относилась к экономисту Василию Григорьевичу, но Василий Григорьевич предпочел ее не заметить. Дело шло к вечеру, рабочий накал постепенно сменялся психологической подготовкой к беготне по гастрономам и не было смысла тратить нервную энергию попусту.
– А форму для центра подсчитали?
– неожиданно поинтересовалась Римма Павловна, адресуясь к нему.
– Завтра до обеда закончу, - спокойно отозвался Василий Григорьевич, аккуратно завязывая тесемки канцелярской папки.
– Или после обеда.
– Я ж говорю, такие не почешутся.
– Любовь Аркадьевна раздраженно перебирала скрепки.
– Все им трын-трава. У меня такой же.
Василий Григорьевич выдвинул ящик стола, убрал папку, вынул другую, тоже белую и с тесемками, положил на стол, развязал и принялся раскладывать бумаги. Сегодня кроме хлеба нужно было купить и картошку, да еще жена настойчиво порекомендовала поискать майонез.
– Соседка обещала вечером блузку принести, - делилась с сотрудницами Римма Павловна.
– Муж из Венгрии привез, а ей мала, представляете?
– Такие вот мужья, - сказала Любовь Аркадьевна.
– Ни размеров не знают, ни фига.
Василий Григорьевич подавил желание выйти покурить - всего-то ничего оставалось до шести пятнадцати, да и сердце пошаливало, как это бывает к пятидесяти годам, - подтянул к себе счеты, собираясь сделать первые прикидки (не доверял он вечно врущим несерьезным машинкам "Электроника"), но в это время открылась дверь и в отдел вплыла председательша профкома, чей образ всегда ассоциировался у экономиста с германским танком "Тигр" времен третьего рейха.
– Мне что, бегать за вами, Григорьич?
– грозно вопросила она, надвигаясь на экономиста, ощутившего себя сидящим в окопе без пэтээра или связки гранат.
– Значит, на собрании как воды в рот, а на деле саботируем? А почему не сказать: не согласен, мол? Сейчас ведь модно не соглашаться. Плюрализм. Правильно, девочки?
Громада "Тигра" нависла над счетами. Девочки дружно закивали.
– Вы о чем, собственно?..
– начал было Василий Григорьевич, но председательша уже припечатала к столу лотерейные билеты и потребовала: