Не вся трава зеленая

Гарднер Эрл Стенли

Судья Полк посмотрел на часы:

– Суд объявляет пятнадцатиминутный перерыв. Этого достаточно, чтобы адвокат мог посовещаться с клиентом.

Судья Полк покинул свое место и ушел в судейскую комнату.

Я схватил Ньюберри за руку и потащил его и Колхауна в пустой угол зала, где мы тем не менее оставались под бдительным оком помощника шерифа.

– Вы мне лгали, – сказал Ньюберри Колхауну.

– Я скрыл только несущественные детали. Я ни в коем случае не мог допустить, чтобы Нэннси оставалась замешанной в деле. Да, я ездил в мотель.

Я хотел забрать револьвер. Я думал, что смогу остаться и защитить ее. Но Нэннси сказала, что револьвера у нее нет, что она отдала его этому писаке, Колберну Хейлу.

– И это вывело вас из себя? – спросил я.

– Естественно, меня это жутко разозлило. Я дал ей оружие только ради ее собственной безопасности!

– И как вы дальше поступили?

– Я отвез Нэннси в Мехикали, в отель «Люсерна», снял комнату и оставил ее там. Затем я вернулся обратно через границу и зарегистрировался в отеле «Де Анза».

Я покачал головой и сказал:

– Вы опять не говорите правды. Вы поехали к тому месту, где находился пикап. Что заставило вас войти в плавучий домик?

– Я не входил туда, – сказал Колхаун.

– Ладно, что же произошло?

Колхаун сказал удрученно:

– Я скрывал это от вас. Мне не следовало так поступать, но я беспокоился о собственной безопасности.

– Продолжайте, продолжайте, – сказал я. – У нас мало времени.

– По дороге в Калексико в свете фар я увидел пикап с прицепом. Дверца домика на прицепе открылась, и оттуда спрыгнул человек. Он со всех ног бросился бежать к кювету. Чтобы вырваться из луча света, он метнулся в сторону и исчез во мраке.

– И что вы сделали?

– Было около двух часов ночи. Я остановил машину, подошел к плавучему домику и громко осведомился, не требуется ли моя помощь. Ответа не последовало. Я постучал кулаком в дверь. Вероятно, в тот момент я прислонился левой рукой к стенке домика. Потом я передумал – в конце концов, это было не мое дело. Я еще раз покричал, но мне никто не ответил, и я сел в машину и поехал в Калексико. Я сразу же отправился в мотель «Мэйпл Лиф» и действительно имел разговор с Нэннси, который услышал этот человек из номера напротив. Я перевез Нэннси через границу и устроил в отеле, где, как мне казалось, ей будет спокойнее. Я хотел вырвать ее из цепких рук ее дружка.

– А что с револьвером?

– Я велел Нэннси отдать револьвер мне, поскольку знал, что у нее будут неприятности, если она попытается перевезти оружие через границу. Но она сказала, что одолжила его Хейлу. Признаюсь, это меня разозлило: я рискую, стараясь защитить ее жизнь, а она отдает мой револьвер какому-то ничтожному писаке.

Я повернулся к Ньюберри:

– Ну вот, все прояснилось. Теперь вам придется предпринять героические усилия.

– Что вы хотите этим сказать?

– Они привлекут его к суду, если вы не будете действовать с максимальной энергией.

– Его в любом случае привлекут к суду. Я даже не стану возражать. Я не выдвину и малейшего аргумента, разве что заведу старую

песню о том, что в деле нет ничего, кроме разрозненных косвенных улик, что достоверно установлен лишь факт убийства с использованием револьвера подсудимого, что отпечатки пальцев на домике могли быть оставлены когда угодно, что выстрелить из револьвера тоже мог кто угодно. Дальше этого я не пойду.

– И вашего клиента отдадут под суд.

– Разумеется, его отдадут под суд.

Я взглянул на Колхауна:

– Вам улыбается такая перспектива?

– Господи! Конечно, нет! – воскликнул он.

– Но этого нельзя предотвратить! – сказал Ньюберри. – Он влип.

– Можно, если вы сейчас сыграете правильно, – заметил я.

Ньюберри бросил на меня взгляд, полный ненависти:

– Не собираетесь ли вы учить меня, как вести дело?

Я посмотрел прямо ему в лицо и твердо сказал:

– Да, собираюсь.

– Бросьте эту затею, – предупредил Ньюберри. – Я не знаю, Лэм, какую роль вы сыграли в этом деле, но думаю, вы сами по уши в дерьме. Вы уверены, что не вы были тем человеком, которого Колхаун видел бегущим от прицепа?

– Я в этом уверен, – ответил я. – И если бы вы немного пораскинули мозгами, мы могли бы посадить их в калошу за несколько минут.

– Вы сошли с ума, – сказал он. – В криминалистике это аксиома: не высовывайся на предварительном слушании. Ты допрашиваешь свидетелей, изо всех сил сражаешься с обвинением, а в результате только раскрываешь свои карты и в дальнейшем благополучно проигрываешь процесс.

– К черту ваши аксиомы! – возмутился я. – Я веду речь о конкретном случае. Стоит вам допустить передачу дела в суд, и об этом все газеты страны тут же сообщат на первых полосах.

– Прессу нельзя контролировать, – сказал Ньюберри. – В нашей стране она свободна. Можно печатать любые новости, лишь бы они оказались правдой.

– Но теперь в деле появился след женщины. Представьте, какой простор вы открываете для журналистов: «Обвиняемый в убийстве миллионер на тайном свидании…» – Я посмотрел на Колхауна. – Вы хотите, чтобы адвокат начал действовать?

– Я хочу выпутаться, – ответил он.

– Не важно, чего хочет Колхаун. Важно, чего я хочу, – сказал Ньюберри. – Я веду дело и не допущу никакого вмешательства со стороны клиента. Я предупреждаю и вас, Лэм, что не стану терпеть поучений от какого-то выскочки-детектива.

– Я не выскочка, – сказал я ему. – Я детектив высокого класса.

Колхаун молча следил за нашей перепалкой.

– Что вы намерены предпринять, Колхаун? Хорошо подумайте, – обратился я к нему.

– Полагаю, ничего уже не изменить, – ответил Колхаун. – Ньюберри уже принял решение.

– А на кого работает Ньюберри?

– Ну… полагаю, он работает… работает на меня.

– Я ни на кого не работаю, – сказал Ньюберри. – Я – профессионал. Я – адвокат. Иногда я позволяю, чтобы меня нанимали. В суде я улаживаю дело, как считаю нужным. Запомните: как я сам считаю нужным.