Не вся трава зеленая
Шрифт:
– Это не так!
– Таким образом, я предполагаю, что вы прошли на поле, потом выбросили револьвер. Вы намеревались вернуться назад, умолчав о том, что вы сделали. Но присутствие этого мальчика, Лоренсо Гонсалеса, заставило вас изменить планы; его зоркие глаза заметили, что у вас есть что-то, что вы хотите спрятать. Он спросил вас, что это.
– Это не так.
– Поскольку мальчик находился недалеко от вас и, несомненно, увидел бы оружие, тот факт, что вы прятали револьвер, стал бы очевиден. Тогда вы изменили первоначальные намерения и сделали вид, что сами
– Это неправда.
– Я предполагаю далее, что вы совершили указанные действия в интересах вашего клиента – Мильтона Карлинга Колхауна.
– Это совершенно не так.
– Вы совершенно случайно обнаружили револьвер?
– Да.
– И в результате логических размышлений или, я бы даже сказал, гениального озарения вам удалось оказаться именно в том месте, куда выбросили орудие убийства?
– Это неправда.
– Тогда почему вы пошли туда?
– Я проводил общий осмотр территории.
– И для этого вам понадобилось снять ботинки и носки и пробраться по грязному дну кювета на другую сторону, в поле люцерны, куда, как подсказывал вам ваш острый ум, убийца мог забросить оружие так, чтобы не оставить следов на дне кювета?
– Я хотел осмотреть территорию. Я пересек кювет. Я нашел оружие.
– И вы никогда раньше не видели этот револьвер?
– Ваша честь, – вмешался Ньюберри, – мне следовало бы давно заявить протест, но я позволил этому фарсу продолжаться, поскольку считаю, что, вероятно, обвинение преследует определенную цель. Я протестую против такого ведения расследования на основании того, что обвинитель пытается подвергнуть перекрестному допросу собственного свидетеля.
– Протест принят, – согласился судья Полк.
– А теперь я ходатайствую перед судом об аннулировании показаний этого свидетеля на том основании, что они получены при попытке подвергнуть свидетеля обвинения перекрестному допросу.
– Ходатайство отклоняется, – постановил судья Полк.
– Вы желаете провести перекрестный допрос этого свидетеля, прежде чем я вызову для дачи показаний сержанта Селлерса? – спросил Робертс.
– Разумеется, нет, – сказал Ньюберри. – У меня нет вопросов к этому свидетелю. Перед нами человек, который приехал на место преступления и провел расследование, которым должны были заниматься сотрудники полицейского управления округа и полиция города Калексико, не говоря уже о великом эксперте из Лос-Анджелеса.
Ньюберри, не скрывая сарказма, отвесил поклон Селлерсу.
Разъяренный Селлерс чуть было не вскочил с места, но вовремя опомнился.
– Сейчас не время демонстрировать ваше ораторское искусство, – прервал адвоката судья Полк. – Мистер Лэм, вы можете сесть, а сержант Селлерс приглашается на место свидетеля.
– Теперь, когда мы в некоторой степени выяснили данные об оружии убийства, – начал допрос Робертс, – расскажите нам, что вам лично известно о случившемся.
– Я находился в отделении полиции Калексико и беседовал с местным начальником, – начал Селлерс. – Зазвонил телефон, и шеф полиции попросил
– Одну минуту, одну минуту, – перебил его Ньюберри. – Я протестую, поскольку любой разговор, который состоялся между вами и шефом полиции и который подсудимый не мог слышать, есть свидетельство, основанное на слухах, то есть некомпетентное, не относящееся к делу и несущественное.
– Протест принят, – вяло произнес Полк.
– Расскажите нам, что произошло после окончания разговора, – попросил Робертс.
– Я вызвал одного из сотрудников полиции и попросил его отвезти меня на место преступления.
– В тот момент там находился помощник шерифа?
– В отделении полиции находилось несколько помощников шерифа, но они занимались отпечатками пальцев и еще какой-то работой. Кстати, я не придал особого значения телефонному звонку…
– Ходатайствую об исключении из протокола показаний, начиная со слова «кстати», – выступил Ньюберри.
– Принято, – сказал судья Полк и добавил: – Сержант, вы здесь находитесь не для того, чтобы высказывать свое мнение.
– Извините, – сказал Селлерс. – У меня просто вырвалось. Я думал о своих ощущениях в тот момент и о том, что я делал и как случилось, что мы не позвонили шерифу относительно сопровождающих.
– Ладно, все это можно выяснить во время перекрестного допроса. Продолжайте рассказывать лишь о том, что вам лично удалось обнаружить.
Селлерс, который явно чувствовал себя не в своей тарелке, как-то неловко помялся и сказал:
– Вместе с полицейским мы выехали на место преступления. Там нас ожидал этот паренек, Лоренсо Гонсалес. Он сообщил нам кое-что, о чем я не буду упоминать, поскольку подсудимый не присутствовал при этом разговоре. В результате мы вместе с полицейским перешли через кювет на другую сторону – туда, где находился Дональд Лэм. Он стоял у револьвера, вернее, недалеко от револьвера, который занесен в протокол как вещественное доказательство «Б» и представлен в качестве улики в этом деле.
– И что вы сделали?
– Я вставил авторучку в ствол оружия, чтобы не стереть отпечатки пальцев. Я поднял ручку и, держа револьвер на весу, перешел через кювет на другую сторону. Потом мы отправили оружие в полицейский участок, где была проведена дактилоскопическая экспертиза. Отпечатков пальцев на оружии обнаружено не было. Я могу с уверенностью заявить, что на таком металле трудно выявить какие-либо отпечатки.
– Там совсем не было отпечатков?
– Протестую, так как это показание основано на слухах, – сказал Ньюберри.
Селлерс усмехнулся и сказал:
– Я лично присутствовал при снятии отпечатков пальцев.
– Никаких отпечатков? – спросил Робертс.
– На револьвере были нечеткие отпечатки, но их было невозможно идентифицировать.
– Что потом произошло с оружием? – спросил Робертс.
– Я доставил его в главное полицейское управление округа, где была произведена баллистическая экспертиза. Я произвел несколько пробных выстрелов и сравнил пули с той, которая была извлечена из тела.
– Что было установлено в результате сравнения?