Не выпускайте чудовищ из шкафа
Шрифт:
Надо.
– А тело отправить к нам… вскрытие. Вскрытие покажет.
Что именно покажет вскрытие, я не знаю, я от этих дел далека. Но подхожу к Мишке. Мертв. И мертв давно. Когда? Он позавчера пропал, но… надо спросить у Барина, тот в покойниках лучше разбирается.
– Визуально похоже на несчастный случай. Если он упал…
Бекшеев поднял голову.
– Берег здесь… не такой и высокий.
– Море на приливе полностью затапливает. Потом отступает, - я бывала в этих местах. – Да и не здесь бы он упал, если
– Нет, - Яжинский покачал головой. – Он бы в жизни. Он не сам! Не сам он!
Крик его тревожит чаек, что поднимаются с дикими криками. Птиц здесь хватает, даже зимой, но как-то я к ним попривыкла, а теперь вдруг захотелось уши заткнуть.
– Не сам он, - Яжинский стиснул кулаки. – Не сам… он и тут быть не должен. Он… я его не сюда отправлял, не сюда… а от старой дороги в море утянуло бы.
Отуля обняла старика и что-то тихо настойчиво заговорила.
А потом ушли.
Сперва внучки, даже Янка, которой явно уходить не хотелось, но старшие утащили за собой. За ними и невестки. Последними – Яжинский с Отулей, вцепившейся в его руку.
– Плохо, да? – Бекшеев глядел на Никонова, спустившегося с камерой, метром да папкой для бумаг. – Это ведь мог быть несчастный случай?
– Мог, - со вздохом согласилась я.
Мишку жаль.
Я помню его совсем пацаненком. Я тогда только-только приехала. Я и Софья. И дом, ключи от которого передал посредник. И… и море вот. Я вышла на берег и стояла, стояла, глядя на это море. Вечность, может, если не больше.
– Тетка Зима, малинку будете? – меня дернул за рукав вихрастый мальчонка. Волосы его выгорели добела, а кожа была медно-черной. – Вкусная малинка!
– Ты откуда меня знаешь?
У паренька были ясные глаза.
И улыбка такая, что мне впервые за долгое время захотелось улыбнуться в ответ.
– Так… все знают, что на пароме пришлые прибыли. А вы и вправду в полиции служить будете?
– Буду.
– Воров ловить?
– И воров.
– А если нету? Батько говорит, что воров у нас никогда не было. А вот дармоедов хватает. А дармоедов тоже ловить будете?..
Дерьмо.
Какое же…
Нет, я отдаю себе отчет, что всякое бывает. Я повидала в своей жизни довольно этого вот, всякого. И понимаю, что… с любым случится может.
Камень скользкий подвернулся.
Или и вовсе ветер подточил знакомую опору, вот и треснула, рассыпалась под ногой, увлекая вниз. Камни и человека. Голова вдруг закружилась. Или…
Я наклонилась к Мишке.
Нет, спиртным не пахло. Яжинский строг. У него не забалуешь.
– Уберись из кадра, - проворчал Никонов и камерою махнул. – Потом пообнимаешься…
Бекшеев глянул и нахмурился. А Никонов, вспомнившись, что начальство-то новое, поспешно прикусил язык. Работал он молча.
Сноровисто.
А я, устав ждать, подошла-таки
– Почему?
– Что? – Бекшеев отряхнулся и нос сморщил. А еще я поняла, что ему холодно. И в пальтецо этом модном, и в костюме. Ничего, пару месяцев поживет, освоится и перейдет на военную форму, как все нормальные люди.
И плащ бы ему дать.
Не возьмет же ж. благор-р-родный, чтоб его. Так и будет горделиво до смерти замерзать. Знаю эту породу. Лучше, чем хотелось бы, знаю.
Я молча протянула флягу.
– Простите?
– Чай. Травяной.
– Только чай? Просто… - он вдруг смутился. – Мне нельзя алкоголь.
Тянуло поинтересоваться, уж не потому ли, что матушка запрещает. Но я смолчала. Не мое дело.
– Просто чай. Сладкий.
– Спасибо, - он, видать, в достаточной мере замерз, чтобы согласиться.
– Почему вы здесь?
– Я в участке был, когда девочка пришла.
Мда, нехорошо получилось. Я-то была уверена, что скрутило его вчера хорошенько. А надо же, в участок полез.
– Она собиралась назад отправиться! – его возмущение было весьма искренним. – Ребенок. Ночью!
Ну, допустим, этот ребенок не в первый раз по ночам гуляет. Дорога-то известная. Только… я поглядела на Мишку и смолчала.
– Не здесь, - я покачала головой. – На острове. Маг-аналитик?
– Бывший.
– А они бывают бывшими? – до чего криво прозвучало. И моя свекровь, к счастью вполне себе бывшая, всенепременно слегка бы нахмурилась. Леди должна следить за речью.
В задницу.
– Еще как, - он потер висок. – Инсульт. Не рассчитал силы. Восстановился вот, но… к реальной работе не годен. А случилось все после войны, так что даже на ранение не тянет. И с натяжкой не тянет. Мне предложили выбор. Или почетная отставка.
– Или наша дыра?
– Не такая уж и дыра. Здесь спокойно. И море… южное море совсем другое. Оно по сравнению с этим какое-то… не настоящее, что ли.
Никонов отошел от тела и бросил на нас внимательный взгляд. Чую, к вечеру уже поползет по городу новая сплетня.
– Это да. Море здесь… - я запнулась. Красивое? Нет, не так. Это не красота, это другое. – Сильное.
– Пожалуй, что.
– Миша… я его знала.
– Тогда вам стоит взять отвод от этого дела.
Я хмыкнула.
– Сами расследовать станете? В одиночку?
– Простите?
– Его здесь все знали. И Ник-Ник наш, и остальные. Да и… - я сделала выдох. – Что вы увидели?
– Ничего, - он понял сразу. – И это так не работает. Видения у Пророчиц, но вы, верно, знаете. Ваша подруга ведь…
– Тоже бывшая. В смысле пророчица, а подруга вполне настоящая. Дар просто… блокирован. По рекомендации целителей. Нагрузка и все такое…
Бекшеев кивнул. Все-таки хорошо, когда тебя понимают.
– Вы помогать собираетесь или как? – Ник-Ник злится.