Не зарекайся.Опасное путешествие в Одессу
Шрифт:
— Это город?
— Нет, село.
— А в Гомель зачем едешь?
— Просто так. Чего не съездить раз везут.
— Логично, — попытался пошутить Петр Иванович. — Работаешь, учишься?
— Учусь в училище.
— На кого?
— На овощеводку. Театрального же нет в нашем селе и консерваторию пока не построили, вот все и учатся на овощеводов, доярок и так далее.
Петр Иванович почувствовал себя виноватым, что у сельской молодежи практически не осталось выбора.
— С такой специальностью наверное трудоустроиться проще. На ферму, там, допустим.
— Неа. Работы все равно нет. Учимся и не знаем для чего. Для матери.
— Ты с мамой живешь?
— С матерью и отчимом. Еще брат есть у меня. Старший. В армии сейчас служит в Гомеле. Пограничник.
— Хочешь его навестить что ли?
— Вроде того.
— Нормально живете? Денег хватает?
— Как все, так и
Она впервые прямо взглянула на него и сразу отвела глаза.
— Из Москвы, — помешкав, подтвердил Петр Иванович, ему стало не удобно, что он из Москвы. — В гости еду, в Украину. Но я женат, извини. Ты девушка симпатичная, но я люблю свою жену.
Он поглядывал на нее, резко отворачивая голову от дороги и сразу возвращая в прямое положение. Скорость была высокой.
— Повезло ей… А чего меня любить-то? Меня есть кому любить… Я работаю.
— Так и я вроде не безработный, — не понял сразу Петр Иванович, но спохватился. — Ты на дороге работаешь, что ли?
— В правительстве республики работаю. Вот, с проверкой еду… На трассе я.
— Мне твои услуги не нужны, — твердо расставил все точки Петр Иванович. — Если тебе в Гомель — поехали, если нет — выходи.
Он перестал оглядываться на Лену и смотрел уже только на дорогу. Машин по-прежнему было мало и их практически никто не перегонял. Редкие дальнобойщики и старые легковые иномарки с белорусскими номерами попадались навстречу. Поля прекратились и они ехали сквозь густой сосновый лес. В зеркале заднего вида Петр Иванович разглядел машину, которую давно уже заметил сзади. На ней были московские номера, редкость для этой трассы. Чаще можно было увидеть тут 32-й, 47-й и 67-й регионы. Синяя Toyota, то исчезала, то появлялась в зеркале заднего вида. Для дальних переездов такое поведение было нестранным. Часто не решительные водители пристраивались за быстро едущим лидером и, внимательно всматриваясь в стоп-сигналы впереди идущей машины, превышали вместе с ней разрешенную скорость. Однако, за машиной Петра Ивановича желающих ехать не было. Он ехал со скоростью 95 км/час, а в населенных пунктах притормаживал до предписанных шестидесяти. Одним словом держаться за ним было бессмысленно. К тому же и встречные автомобили не предупреждали дальним светом о наличие засад. На всем пути засады ему еще не попадались. Тем не менее, синий седан упорно держался за серебристым кроссовером и не собирался отставать. Когда Петру Ивановичу надоел этот назойливый преследователь, он попытался отделаться от него, снизив скорость в населенном пункте до сорока километров. Несколько машин обогнали его Mitsubishi, но только не Toyota, которая также замедлилась и не перегнала. Это стало уже беспокоить Петра Ивановича всерьез. Если в пакете, который он вез, были деньги, сумма которых могла быть достаточно внушительной, то опасность тоже была большой. Странно выглядело только то обстоятельство, что тот, кто через телефон Елены Викторовны собирался провезти означенный пакет через границу, не должен был силой его же и отбирать. А раз так, то видимо это охрана.
Несколько успокоившись на этой мысли, Петр Иванович вспомнил про свою попутчицу. Она молчала и печально смотрела в окно, откинувшись в кресле.
— Кратово, Кратово! — радостно повторяла подслушанные слова Елена Викторовна.
Теперь стало ясно где она находится. Жаль, что улицу и дом она не услышала, но все равно, и это было уже много.
«Странные люди меня сторожат, — думала она. — Похоже, их двое, один вежливый, другой грубый. Не заходят, не хотят, что бы я их видела. Осторожничают. И в тоже время громко называют адрес. Если это не специально для меня разыграно, конечно. Как это надоело уже, Господи, когда же это закончится».
Как не прислушивалась Елена Викторовна, но после упоминания Кратова больше на верху ничего не происходило. Она боялась, что в любую минуту они опять потребуют от нее какие-то личные подробности для придания достоверности сообщениям, а она так и не придумала, как сообщить мужу о месте своего заключения. Ну, ничего не приходило на ум. Странно, что когда внезапно нужно было решить, что передать Петру Ивановичу, она мгновенно придумала, а теперь — ноль. Она, то злилась на себя, пытаясь сосредоточиться и настроиться, то старалась переключиться на что-то другое. Бесполезно. Идей не было.
Она крупно написала на обрывке бумаги «Кратово» и уставилась в начертанное. Оказалось, что времени у нее более чем достаточно. Вскоре вокруг слова стали появляться цветы и смешные рожицы, между которыми протянулись нитевидные связи.
Леночка снова погрузилась в воспоминания недавнего счастливого прошлого. Поймав за хвостик какую-то мысль она написала на свободном поле листка предложение, потом зачеркнула слово, потом добавила еще несколько строк, подумала. Перевернув лист на другую сторону Лена записала следующие слова:
«Торопитесь любить, ведь всю жизнь — это может быть не возможно, Торопитесь любить, время в прок запасти не удастся, Торопитесь друг друга беречь, ведь потерь не вернуть никогда, Не ленитесь сказать о любви, ведь и так может статься, Что когда-то придется одним продолжать этот путь. Не спешите винить, не спешите обидеть упреком, Те слова тяжелы, не пришлось бы просить их назад, А любая ошибка потом обернется уроком, Лучше время найдите, чтобы нежное что-то сказать. Не забудьте, что жизнь коротка, а секунды — бесценны, Что в песочных часах золотой убегает песок, Не забудьте, что даже кумиры уходят со сцены, И родным, и любимым, и нужным назначен свой срок. Есть «Сейчас». И иного времени может не быть, Загляните в глаза и проникните в душу, Если сердце тревожит печаль — дайте волю слезам, Научитесь прощать, понимать и внимательно слушать, Торопитесь любить, чтоб когда-нибудь не опоздать!Прошло около двух часов прежде чем по лестнице заскрипели шаги, она вышла из состояния задумчивости и включила звук в телевизоре. Из-за двери донеслось:
— Деточка, я принес тебе кое-что. Зайди в ванную и посиди там минутку. Потом выйдешь. Не подсматривай.
Следует оговориться, что белорусская проститутка Лена сказала о себе не всю правду. Правдой было ее имя, а остальное только отчасти. Она воспитывалась в достаточно благополучной семье. Мать ее работала учителем в начальной школе села, а отец трактористом в совхозе. Родители всю жизнь старательно занимались воспитанием детей и, когда Лена закончила девятый класс, на семейном совете было решено отправить ее в Минск в педагогическое училище. Затем она собиралась отучиться в институте и навсегда остаться в Минске. Поначалу все шло по плану. Большой город, новые друзья и подруги, новые масштабы, развлечения, новые горизонты. Лена получила красный диплом училища и, вопреки ранее разработанному плану и уговорам родителей, вместе с однокурсницей поехала в Москву.
С этого момента ее жизнь круто изменилась, планы пошли прахом. Не каждый приезжий выдерживает испытание Москвой. Лена поступила на платное отделение Педагогического университета и получила место в общежитии. Денег на клубы катастрофически не хватало. Родители присылали сколько могли, но для Москвы это оказались вообще не деньги. Симпатичная девушка, Лена скоро сообразила, что можно существовать за счет мужчин, просто нужно быть посговорчивее. Потом у нее появился постоянный парень, который ввел ее в компанию своих друзей музыкантов. Парень и сам был гитаристом. Ребята репетировали, выступали в клубах и иногда принимали наркотики. Лена начала с кокаина и вскоре уже принимала тяжелые препараты. К тому моменту она бросила институт и переселилась к своему другу на съемную квартиру. Так продолжалось около года, пока молодой человек не решил завязать с наркотой. Он лечился и постепенно избавился от своей проблемы. Лена не смогла. Начались скандалы и, в конце концов, он выгнал ее из дома. Тяжелая зависимость и необходимость где-то жить выгнали ее, как говорится, на панель. Родители по-прежнему пребывали в уверенности, что дочь благополучно учится в Москве, подрабатывает репетиторством и скучает по дому. К лету она решила лечиться самостоятельно и прежде всего ей надо было вырваться из наркоманского окружения, уехать в деревню, якобы, на каникулы. Так она снова оказалась на родине. Решимость избавиться от пагубной зависимости не ослабла, только нужны были деньги на лекарства. Эти необходимые средства Лена добывала на дороге.