(не)желанный малыш для олигарха
Шрифт:
Я подошел ближе к ней. Максимально ближе. Теперь от нее пахло по-другому. Детскими пряниками, ванильным мороженным. Чем-то сладким, вкусным и воздушным, как сладкая вата. В одно мгновение она была уютной, домашней хранительницей очага, в другое – смелой, дерзкой тигрицей.
– У Давида не получилось меня сломать, думаешь у тебя получится? – спонтанно ответил, когда раздалось ее предложение продать акции.
– Теперь все вопросы ты можешь обсудить с моим адвокатом. Поэтому прощай. Видеться нам больше не стоит, – сказала на прощанье.
Я был зол, вне себя. Она ушла. Решительно, смело, словно ее сердце не дрогнуло после нашего короткого разговора. Она имела на это право! Она сама придет ко мне, так же как и ушла. Может ей и удалось запасть мне в душу, но мой нрав… Его не сломить.
– Сегодня я видела твоего папу, – тихо прошептала малышке, затем легко поцеловала в нежный лобик. Она тянула ко мне свои крохотные ручки, расправляя такие же маленькие ножки в белых хлопковых носочках и казалось, что на ее удивительном круглом личике сияет улыбка.
– Он очень красивый, сильный, хоть и немного упрямый. – Я часто говорила с Софией об ее отце. Почему-то от таких разговоров мне становилось легче. Мне хотелось так много ей рассказать, несмотря на то что она такая маленькая, такая беззащитная. Но она слышит меня, чувствует.
Как только я говорила себе, что мне лучше не искать с ним встреч, он снова и снова появлялся в моей жизни, а старая рана начинала кровоточить.
А эти мои слова: «Нам не стоит больше видеться» – до сих пор не понимала, как я решилась их произнести. Говорила одно, думала совершенно о другом. Мне хотелось уткнуться носом в его шею, ощутить аромат парфюма и тихо-тихо сказать: «Обними меня, Анвар, согрей. Мне так холодно, так одиноко, так пусто без тебя».
Когда мы стояли друг напротив друга и смотрели друг другу в глаза, я думала, что скажу: «Анвар! У тебя есть дочь! Замечательная, милая и очень похожая на тебя. Я не сделала аборт, родила ребенка и малышка – лучшее, что есть в моей жизни».
На деле боялась даже произнести ее имя в его присутствии. А что, если он захочет причинить ей боль? Однажды, он послал меня на аборт, теперь я не знала, чего ожидать… Ведь теперь без нее я не представляла своей жизни.
Я сильнее прижала малютку к груди, легко покачивая на руках. Пела колыбельную, а она смотрела на меня своими удивительными глазками-бусинами. Такие моменты дороже всего на свете.
***
То, что у Анвара было около двадцати пяти процентов акций, меня совершенно не смущало. Один из управляющих утверждал, что если поднапрячься, то их можно выкупить. Но я не хотела этого. Больше хотелось, чтобы Анвар ворвался в мой кабинет, сорвал с губ страстный поцелуй и сказал: «Ты только моя».
– Можно подождать. Но тут два варианта: или сейчас скупаем или завтра цена может вырасти в два раза, – утверждал высокий, худой мужчина в очках. На вид ему не больше тридцати пяти, заостренный подбородок, грубые руки и слишком длинные пальцы. Он сидел в кожаном кресле напротив моего письменного стола, перебирал бумаги и почти не смотрел в мою сторону. Я знала, что он курировал финансовые вопросы, частенько заглядывая с отчетами в кабинет.
– Хорошо, но пока ничего предпринимать не будем, – мягко ответила я.
– Я вас понял.
– На сегодня это все? – мне хотелось скорее покинуть офис и поехать к своей малышке. Каждый раз все сложнее и сложнее расставаться с ней даже на час.
– Да. Благодарю, что уделили время, – он встал со своего места, направляясь к выходу. Затем остановился у двери и задал еще один вопрос:
– А вы знали, что Жанна уезжает?
– Как? – я привстала со своего места.
– Думаю, из-за Давида Егоровича.
Не понимаю, почему из-за него? Откуда он знает, почему не знаю я? Зачем ей уезжать?
Опустила все вопросы. Все потом, когда я с ней поговорю.
Когда я приехала, Жанна собирала чемодан. В доме у нее также царила идеальная чистота и пахло ароматным кофе. На большой кровати разложены платье, свитер, фотоаппарат и пляжная сумка.
– Почему ты уезжаешь?
Она обернулась, убрала волосы с лица и внимательно посмотрела на меня.
– Что мне тут делать? Давида нет, с этой потерей я никогда не смирюсь.
– Мне тоже очень больно.
– Больно?! – ее голос перешел на крик. – Знаешь, у меня складывается впечатление, что ты только этого и ждала.
– Глупости! Я не могла этого ждать, – сделала шаг на встречу к ней.
– Думаешь, я не знаю, что ты его не любила?
Я не могла ответить на ее вопрос, потому что она была права. Я не любила его, но не желала ему зла.
– Почему молчишь? – Жанна не сводила с меня пристального взгляда.
– Я не хочу, чтобы ты уезжала.
Она снова отвернулась и резко закинула смятую футболку в открытый чемодан.
– Не могу вот так без дела…. – села на кровать и подперла голову руками.
– Я бы была тебе благодарна, если ты мне поможешь с подготовкой к вступительным экзаменам... А потом я бы хотела ходить на тренировки. Кажется, за время беременности я поправилась.
– Возле тебя и так крутятся десятки учителей, диетологов, фитнес–инструкторов. Все, кому не лень… – неохотно ответила она.
– Можешь гулять с Софийкой, – продолжала ее уговаривать.
Она резко подняла голову и внимательно посмотрела на меня. Ее красивое лицо стало вдруг бледным.
– Не уезжай, прошу тебя.
Кто был рядом, когда я попала в чужую страну? Кто поддерживал меня? Кто говорил, что все наладится, когда я сидела в четырех стенах и у меня сдавали нервы? Рядом в трудные моменты моей жизни была Жанна. Иногда она ездила со мной на прием в клинику, гуляла вдоль берега, где рядом разбивались бушующие волны о скалы, рассказывала про океан, про то, как он непостижимо силен и загадочен.
Больше всего мне не хотелось, чтобы она уезжала.
– Знаешь, я вот тоже хочу уехать. Домой. Я так соскучилась за Анной, Виктором. Я вот… Только боюсь. Малышка еще очень мала.