Не злите добрую колдунью
Шрифт:
Или не справимся без взаимных обвинений. Пусть пиетет катится в топку. Взрослым людям и профессиональным чародеям нужно изредка спускать пар, а потом решать проблемы с холодной головой.
— Позволь напомнить, что ты колдовал под моим окном.
— Вообще-то, я колдовал под своими окнами, — осадил он.
— Но на моей земле, — огрызнулась я. — Ты вызвал грозу и разворотил участок. Я должна была притвориться глухой и закрыть окна ставнями? Что за адский ритуал ты проводил, если мы поменялись магией?
— Обычный
— Страшно представить, чем заканчиваются твои особенные ритуалы. Концом света?
Я резко взмахнула руками, и за ладонями потянулся темный дымок, словно за сожженными, вытащенными из костра головешками. Ей-богу, выражение "спустить пар" сегодняшним утром заиграло новыми красками.
При виде явного доказательства, что его магия прекрасно во мне прижилась и даже требовала выхода, ведьмак недобро сощурил глаза и процедил:
— Меняемся.
— Сейчас же, — охотно согласилась я, но он не предпринимал попытки что-то делать. — Надеюсь, ты знаешь верный способ. Меня не учили, как действовать, если однажды я проснусь темной.
— Магическая клятва должна помочь, — уверенно заявил ведьмак, точно менялся силой с каждой второй светлой чародейкой и точно знал, как без потерь преодолеть этот местечковый конец света. — Надеюсь, магией тебя учили делиться, светлая?
— Учили, — сузила я глаза, уговаривая себя, что надо правильно расставлять приоритеты. Сначала обмен, а потом избиение мужика тяжелой чугунной сковородкой.
— Так действуй, — Он протянул руку, предлагая немедленно устроить ритуал магического экзорцизма.
Неожиданно мне вспомнилось, в каком плачевном состоянии остался священный огород после его залихватской ворожбы, и опрятную кухню стало искренне жалко.
— Прыткий какой. На улицу, — сурово скомандовала я, кивнув в сторону окна, словно предлагала выйти из дома именно через окно, а не через открытую дверь. — Не хочу потом ремонтировать дом.
— Шустрее, — подогнал он. — У меня пальцы трещат.
— Ну извините, а у меня дымятся, — огрызнулась я, бочком протискиваясь возле него в узком дверном проеме.
Загородил всю дорогу. Не ведьмак, а шкаф. Вон какие широкие плечи отрастил.
— И это неприятно, — процедил он.
Придерживая подол платья, я решительно зашагала по дорожке в огород. Мы уже разворотили кусок участка и уничтожили куст сирени, не хватало еще лишиться олеандра или парочки грядок с аптекарской ромашкой.
— Далеко идем? — проворчал мне в спину ведьмак, практически дыша в затылок. Мог бы и подальше держаться, а то возникает неприятное ощущение, что он меня все время пришпоривает.
— Уже ноги устали? — буркнула я. — Дать растирку от старческой подагры?
Он кашлянул, по всей видимости, проглотив совет, куда мне следует намазать эту растирку… Или куда запихнуть всем флаконом с фигурной крышкой. Не за корсаж, если что.
Мы остановились возле ритуального круга с перевернутым пустым ларем — скорбным напоминанием, что ведьмаку тоже, мягко говоря, не свезло с родственниками. Смотреть на окрестные кусты с оплавленными черными листьями и переломанными ветвями было по-настоящему больно. Лишь красная бузина продолжала жизнерадостно ловить редкие лучи изредка выглядывающего из-за облаков солнца, да коварный табероус высовывал коробочки из-под мясистых полосатых листьев.
— Здесь, — повелительно кивнула я.
В молчании, бросая на меня мрачные взгляды, ведьмак завернул рукав рубахи, открыв сильное предплечье. Мы крепко сцепились в замок, обхватили запястья. При первом касании в разные стороны брызнули искры, а кожу неприятно закололо.
— Светлая чародейка… — Ведьмак запнулся и быстро спросил: — Тебя как зовут?
— Агата, — недовольно бросила я и добавила: — Истван.
— Из тех самых?
— Не делай вид, что не в курсе. Уверена, бургомистр тебе все выложил, — сухо вымолвила я. — Продолжить не хочешь? Или проникся светлым даром?
На подначку он не отреагировал и заговорил мягким приятным голосом, никак не гармонирующим со злобным блеском в светло-карих глазах. С другой стороны, зачастую самые ужасные вещи люди говорят с самыми теплыми, доверительными интонациями.
— Светлая чародейка Агата из ковена Истван, возвращаю тебе дар с чистой душой…
Из ритуальной фразы слов, конечно, не выкинешь, но у меня вырвался глумливый смешок. У ведьмака сделалось такое лицо, что стало ясно: он не пытается меня грохнуть только потому, что стал заложником нашей маленькой нелепости.
— И с благими намерениями, — договорил он, словно выплевывая каждое слово, и дернул головой, поторапливая меня.
— Темный чародей…
— Фентон.
— Темный чародей Фентон из клана Хэдлей…
— Варлок, — отрывисто исправил тот.
По моей территории слоняется мошенник, выдающий себя за племянника Матильды Хэдлей? Ну все. Терпение иссякло, не то чтобы прежде я предпринимала попытки терпеть по соседству ведьмака. Клянусь, он за все ответит: за загаженный огород, за воровство чужого наследия и, особенно, за страшнейший бардак в моей спокойной, налаженной жизни. Или я не Агата Истван.
Вот прямо сейчас и начнет отвечать. Только магией обратно поменяемся.
— Темный чародей Фентон из клана Варлок, возвращаю тебе темный дар с чистой душой и благими намерениями, — четко произнесла я ритуальную фразу. — Да будет так.
— Да будет так, — договорил этот самый Фентон Варлок.
Мы смотрели друг на друга и ждали, когда случится великое чудо. Ни великое, ни маленькое, вообще никакое чудо происходить не торопилось. Я шмыгнула носом, осознавая, что мы прокололись. Ведьмак кашлянул в кулак, должно быть от конфуза. Очевидно, и дальше держаться за руки, сжимая запястья, не имело никакого смысла.