Неадекватная няня

Николаева Елена

Вдох-выдох. Не позволяю ревности рвать душу в клочья. Бесшумно надавливаю в стену кулаками, наваливаясь всем телом. Костяшки пальцев пронзила острая боль. Не верю своим мыслям, не верю своим ушам. Она ведь не такая. Не умеет притворяться. В любви отдаёт всю себя до последней капли. Сука!.. Я же кожей чувствую и сейчас отголоски оргазма.

Каждый мой нерв его пропустил сквозь себя. Нас обоих лихорадило от удовольствия во время близости. Такого ни с кем не было, чтобы тела бились в конвульсиях до последнего толчка спермы. МОЯ! Даже если придётся вырывать из лап «единственного, дорогого мужчины»…

Хрень собачья! Бред! Вспоминаю её кошмарный сон, исповедь, давящую на мозг. Почему он, твою мать?!

Первый! Почему неблагодарный мудак, ценитель дешёвок — причина её недавних ночных стенаний? Нахрена ему отдавала всю себя? Целиком! Самое лучшее! Отступилась, загибаясь от боли. Не смогла делить со шлюхами… Хочу искренне радоваться, но улыбка приобретает оттенок ехидства, и я кусаю губы в кровь. Замираю. Снова не дышу. Слушаю себя, притормаживаю гнев, свои шальные мысли. Они стучат по темечку. Танцуют на моем страхе. Напоминают ночной кошмар, что влез мне в голову жалобным криком Аси и поселился там, пробрался в спинной мозг. Настя перешагнула тонкую грань ненависти, я же балансирую на острие и времени на раздумье нет. Кто такая Светлана? Почему снова Алекс? Его любит больше жизни… Эти слова постоянно твердит моя мать, целуя меня в висок при встрече и на прощание. Бл**ть!!! Зажимаю остервенело между зубов указательный палец в кулаке. Так легче справиться с гневом. Сдержать в себе порыв вытрясти из неё всю правду прямо сейчас. Не доверяю себе. Не верю ей. Столько загадок, Ася… Кто он? Кого ты любишь больше жизни??? Любовника? Сына? Детдомовского малыша, о котором пыталась заговорить? Кто он, этот Алекс, мать твою?! Кто???

Голос Аси стих и что-то с грохотом упало на пол. Рву эти чертовы цепи догадок и распахиваю дверь, врываясь в комнату без стука. Сидит на коленях у окна рядом с разлетевшимся на части мобильным и тихо скулит. Гадство, бл**ть! Не могу ступить и шагу, замираю на полпути, рассматривая острые косточки на сгорбленном позвоночнике девушки. Такая хрупкая, худенькая фигурка в пушистом полотенце. Хочется завернуть девчонку в кокон и носить на груди в кармане пиджака везде, куда бы я не пошёл.

— Ася… — почти хриплю, сердце бешено колотится в гортани и слова матери, сродни колоколам гремят: «Люблю тебя больше жизни…сынок…», а горячий поцелуй пульсирует на виску. Хочу добиться её искренности. — Ася…

Не отвечает. Не оборачивается. Вынуждает сходить с ума, но я не хочу пасовать и делаю слишком высокую ставку. Иду ва-банк! Либо я выиграю, либо мы оба проиграем! Настя — моя вселенная, мой райский сад, дурманящий яблочным ароматом. Моё безумие, от которого я не в силах отказаться. Моё наваждение…

— У тебя кто-то есть? — решительно задаю вопрос, надеясь получить правдивый ответ.

— Кто-то есть… — хмыкает и обречённо добавляет:

— Но я одна… Почему спрашиваешь? Интересовался моим телефоном, Шерлок Холмс? Подслушиватель…

Её голос с нотками горечи и упрёка вывернул душу наизнанку.

— Хочу услышать правду, Ася. Хочу понять, что нас ждёт дальше.

— Так наведи справки. Уверена. У тебя много возможностей, — съязвила мне.

— Ася… Что изменилось после секса? — медленным шагом подхожу к ней и присаживаюсь на корточки за её спиной, опустив ладони на плечи девушки. — Ты будто замкнулась в себе. Тебя словно подменили. Я же помню, как ты светилась от счастья.

— Многое… Дима… — Ася поёжилась, но не сбросила с себя мои руки. — Ты же не думаешь, что мы..? Мы же не… пара…

Тяжело выдохнула.

— А на что это похоже, малыш? На безумие?

— Я не знаю… Но точно не на любовь… Слишком дорого оцениваешь услуги гувернантки…

— Безопасность и комфорт моего сына стоит намного дороже!

— Конечно, твоего… Хмм… Ты слышишь себя? Нет? Дима, там дохрена денег! Это что — плата за секс? Ты искал себе постоянную шлюху под видом няньки? Как у вас, богатых, заведено?

Не удивлюсь, если контракт предъявишь на подпись. На какой срок? Два… Три… Четыре года?

Ася обернулась и с укором уставилась в мои глаза. Её радужки выглядели тусклыми, грустными. В них томилось разочарование. Бл**ть! Больно смотреть. Неужели тема сиротства, затронута нами в саду, так на неё повлияла? Если да, то я готов пересмотреть свои взгляды, лишь бы вернуть глазам моей сексуальной Гарпии блеск радости и счастья. Илья мне мозг вынесет из-за малейшей ошибки. Не позволю уйти. Чувствую, что намеревается это сделать. Ни хрена у неё не получится!

— Ты действительно так считаешь?

Усаживаюсь на пол и притягиваю Асю за плечи к себе. Она прислонилась спиной к моей груди.

— А что мне ещё думать?

— Катя сказала, что у тебя временные трудности.

Заключаю девушку в кольцо рук, прижимая сильнее к себе. Ощущая её запах и тепло, гашу в груди едкую злость. Ася действует на меня, как транквилизатор. Дарит эйфористическое опьянение.

— Почему не заявил на меня в полицию? Чего ты хочешь? Что вам всем от меня нужно? С чего вдруг я должна отчитываться перед каждым?

Попыталась вырваться. Я лишь крепче сжал объятия, прижимаясь лбом к её виску.

— Во-первых: ты присматриваешь за моим ребёнком, Ася. Я, как и положено заботливому отцу, должен быть уверен в женщине, которой доверяю сына на время своего отсутствия!

— К какому пункту проверки относится секс?

— К моему желанию! Оно не подчиняется пунктам. Во-вторых: я не рассматриваю твою кандидатуру на роль подходящей няни.

— О, как! А кто же я? Мэри Поппинс по вызову?

— Нет. После произошедшего в саду ты стала моей единственной женщиной, которую ни с кем делить я не намерен! Поняла? — Целую её висок, рвано втягивая аромат Аси. — Хочу знать, что ты только моя! Уничтожу любого, кто посмеет к тебе приблизиться…

Ася

Дима обнимал меня, будто маленькую, беззащитную девочку, обжигая горячим дыханием щёку. Нежно поглаживал неприкрытую кожу плеча, поднимался вверх по шее к уху, зарывался тонкими пальцами в гуще влажных волос и массировал висок круговыми движениями, дополнительно успокаивая любимым бархатным голосом. Его не нужно просить об этом. Он словно знает, чего я хочу, как мне нравится, от чего я расслабляюсь и замедляю быстрые вдохи-выдохи. Прикрываю глаза от удовольствия и слезы сами наворачиваются от блаженного состояния, в которое меня погружает любимый мужчина. Сердце начинает больно щемить и разрываться между ним и Сашей. Сколько раз повторил мне «моя», но от этого легче не становится. Почему он так категоричен в своих решениях? Неужели для него не существует никаких компромиссов? Не могу назвать Дмитрия эгоистом, он слишком добр ко мне, но отрицание любви к чужим детям меня убивает. Вжимаюсь сильнее спиной в его грудь, цепляюсь пальцами в запястье на котором находятся дорогие часы и, не сдержав тяжёлые слёзы, увлажняю ими манжет белоснежной рубашки с блеснувшей запонкой. Мне так хочется поделиться с ним хотя бы маленькой искрой своей любви к Сашке, но разве ему это нужно?

— Дима?

— Ш-ш-шь… помолчи немного, успокойся. Ты меня примешь за идиота, можешь назвать ненормальным, но я попрошу Катю помочь тебе собрать твои личные вещи. Ты переезжаешь из лофта в мой дом.

— О, Боже, ты всё-таки вычислил мою съёмную квартиру?

— После нашего эффектного знакомства я тебя искал, Настюш. Ты крепко врезалась в мою память, девочка.

— Бита в твою память, вернее в голову, тоже крепко врезалась? Ты действительно рехнулся, Дима, если видишь в моём переезде правильное решение. Слишком торопишь события. Я не могу удовлетворить твоё требование.